На левом плече у нее горела ослепительная бриллиантовая пряжка. Я виновато покосился на жену – ее платье украшала всего лишь хризолитовая брошь, мой последний подарок. Маргарет в своих вкусах была скорее скромна, и все же сейчас, стоя рядом с Дианой, она, по-моему, согласилась бы надеть что-нибудь подороже.
Забавно, что обе они были совершенно одинакового происхождения. Отец Дианы был адвокат, и среди ее родственников – так же, как и среди родственников Маргарет, – были научные работники, врачи, люди, составляющие высший слой интеллигенции. Кое-кто из них проник даже в круг ученых, художников и писателей, к которому Маргарет принадлежала по рождению. Но семья семьей, а сама Диана еще в детстве решила, что ее место на самых верхах фешенебельного общества. И, решив так, взобралась туда с головокружительной быстротой. Ей не было и двадцати одного года, когда она вышла замуж за Чонси Скидмора, получив в придачу одно из самых крупных состояний в Америке. И, глядя на нее теперь, вы невольно начинали думать, что именно она – а вовсе не Скидморы и не ее друзья из Космополитического бомонда – создана для такой жизни.
Можно было подумать, что она просто искательница приключений, которой крупно повезло. Однако ни сама она, ни люди, близко знавшие ее, так считать не могли. Она была своевольна, упряма, на редкость проницательна и умна, при всем этом ей нельзя было отказать в блеске и в обаянии – обаянии человека, который наслаждается каждой минутой своей жизни. За Чонси Скидмора Диана вышла замуж по страстной любви. Она овдовела уже больше года назад, но все еще горевала о нем.
За стол в этот вечер сели восемнадцать человек, и это без Куэйфов, которых ждали только на следующий день. У Дианы было обыкновение приглашать к обеду людей, снимавших коттеджи на территории усадьбы, или преподавателей Винчестерского колледжа, который находился неподалеку. Я поднял глаза к потолку, расписанному каким-то ныне забытым венецианским художником XVIII столетия. Разговор за столом успел сильно оживиться, и только во время пауз было слышно, как хлещет по окнам дождь. Дворецкий с видом заговорщика наполнил мой бокал; четыре лакея бесшумно скользили вокруг стола. На мгновение мне показалось невероятным, что все это происходит в наше время. Но остальные, по-видимому, не находили в этом ничего невероятного. Оживленно обсуждались перестройки, которые потребуются, когда дом перейдет к сыну Дианы. А может быть, ей самой заняться этим исподволь? Диана повернулась к Коллингвуду, сидевшему по правую руку от нее, и сказала своим звонким голосом:
