Голос Джона нарушил тишину. Он говорил монотонно, с нарочитым равнодушием:
— Мне было двенадцать… и я выглядел старше своих лет… Жена викария пригласила меня в дом, сказав, что даст мне что-нибудь поесть.
Он помолчал.
— Понимаешь, я голодал. Она дала мне кусок заплесневелого хлеба и прокисший бульон — потом. Я убежал в конюшню и разрыдался.
Хлоя молча смотрела на него, потрясенная услышанным. Джон никогда и никому не рассказывал о том времени, когда ему приходилось самому добывать себе средства к существованию.
Теперь она очень хорошо представляла, что происходило. В шестнадцать он был необыкновенно красив, в двадцать девять — неотразим. Даже в двенадцать красота его была очевидна. Теперь понятно, как он сумел выжить. Его признание многое объясняло ей.
Ей стало грустно. Похоже, все это потребует довольно много времени. Больше, чем она думала. Об этой стороне его жизни она ничего не знала.
Хлоя представила себе подростка, испуганного, одинокого и голодного. Сердце ее болезненно сжалось.
«Джон!»
Он повернулся к ней, как будто услышав ее беззвучный крик.
— Понимаешь, Хлоя, очень важно, как это происходит в первый раз. Похоже, память об этом у нас остается навсегда.
Она ласково коснулась пальцами его руки.
— Тогда все хорошо, потому что ты подарил мне чудесные воспоминания, которыми я всегда буду дорожить.
— Правда? — улыбнулся он.
— О да. Надеюсь, твои воспоминания о нашей первой ночи тоже будут приятными.
— Да… — Его глаза сияли. — Потрясающие воспоминания, морковка.
Он поддразнивал ее. Она вспыхнула и стала еще краше.
— Давайте забудем об этом, лорд Секстон, — ответила Хлоя с вызовом.
— Уже забыто, миледи, — рассмеялся Джон. Он принялся перебирать ее волосы. — Благодарю вас, леди Секстон.
Он коснулся губами ее губ.
«Леди Секстон». Неплохо звучит. Хлоя улыбнулась, ощущая на пальце тяжесть подаренного Джоном перстня с великолепным изумрудом.
Руки Хлои сомкнулись на его сильной шее. Со всей пылкостью она ответила на его поцелуй. Проживи она еще сто лет и то вряд ли будет воспринимать его поцелуи как знак благодарности. Они были особенными, дразнящими и манящими, доставляющими наслаждение и обещающими большее.
Хлоя сомневалась, что когда-нибудь сможет научиться этому искусству.
В этом весь Джон.
Неудивительно, что женщины находили его неотразимым. Одно прикосновение, и она уже жаждет большего. Восхитительный… и такой сладкий.
Мысленно перечисляя достоинства Джона, она водила кончиком пальца по мочке его уха.
