— Хлоя! — всплеснул руками Джон.
— Хорошо, я отказываюсь от одеяла. — Лицо ее озарилось волнением. — Это так романтично, Джон. Подумать только — мы будем единственными, кому удастся установить личность Черной Розы!
«И кому мы об этом расскажем?» — подумал он.
Хлоя игриво провела губами по его шее.
— Как ты думаешь, это займет много времени?
— Раскрытие тайны Черной Розы?
— Нет. — Она принялась целовать его. — Чтобы ты показал мне…
Джон выжидающе смотрел на нее, и в его ясных зеленых глазах заплясали искорки.
— Чтобы я показал тебе…
Ее губы продолжали путешествие по его мускулистой груди, скользнули к животу и остановились у пупка. Она провела кончиком языка вокруг углубления, быстрыми нежными движениями прикасаясь к его гладкой коже. По телу Джона пробежала дрожь.
— Чтобы я показал тебе… — повторил он, удивленный и обрадованный ее смелостью.
Ее губы опустились ниже. Джон все больше запутывался в чувственной паутине, которой она оплетала его.
— Чтобы ты показал мне все, что умеешь сам. Сколько времени, ты думаешь, это займет?
Она обхватила ладонью его возбужденную плоть и быстро провела по ней кончиком языка.
Наслаждаясь ласками Хлои, Джон не сразу осознал смысл ее слов.
У него перехватило дыхание, когда он понял, на что она намекает. Она спрашивала, скоро ли сможет стать самой знаменитой распутницей в Англии!
— Это займет очень много времени, Хлоя, — ласково прошептал он. Очень ласково.
Обдумывая ответ, она барабанила пальцами по его восставшей плоти. Затем наклонилась и спросила:
— Значит, ты так много знаешь, Джон? Он положил руки ей на голову и опять прижал к себе.
— Да, — протянул он низким голосом. — Я так много знаю.
— И тебя не беспокоит, что это займет много времени?
— Нет, любимая, не беспокоит. — В его обычно чистом голосе появилась хрипотца.
Хлоя улыбнулась про себя. Джон недаром имел репутацию самого известного в Англии распутника. Она гордилась им. Этот лорд Секстон очень, очень неплох, решила она, предвкушая открывающиеся богатые возможности. Мужчина, которого она любила.
Джон закрыл глаза, отдавшись наслаждению, которое ему дарили ее губы. Он мог сейчас думать только о них. Эти губы… Вид этих потрясающих губ неотступно преследовал его последнее время, искушая и сводя с ума.
Ее неискушенность в любовных играх, казалось, только усиливала его наслаждение. Никогда в жизни он не испытывал таких сладостных ощущений, как теперь.
За исключением, конечно, тех минут, когда он овладевал ею.
