— Черт побери, Роман, я не могу с ними работать! — Голос Брента звучал приглушенно, потому что в этот момент он с величайшей осторожностью прижимал к своему распухшему носу пузырь со льдом. — Ради вашей картины я готов мириться с жарой и скукой, готов даже хранить обет безбрачия, но верблюды — это выше моих сил! Хорошо, если удастся обойтись без хирургической операции. Черт побери, да перестаньте же ржать!
Роман героическим усилием подавил смех.
— Извините, — серьезно сказал он и присел на кушетку. — Я понимаю, что вам пришлось нелегко, но взгляните на это дело вот с какой стороны: возможно, верблюдица вас всего лишь любовно покусывала. Мы ведь прекрасно знаем, каким успехом вы пользуетесь у женского пола.
— Любовно покусывала, говорите? — с возмущением воскликнул Брент. — Да эта сука пыталась напрочь откусить мне нос! А вчера ее приятель, заметьте, мужского пола, опрокинул меня на спину. Что, скажете, он тоже пытался таким образом выразить свою любовь?
— Ну, в этом я не уверен. — Роман задумчиво склонил голову набок. — Неужели существуют верблюды-гомосексуалисты?
— Черт возьми, Роман, мне не до шуток!
— Нужно заглянуть в ваш контракт. Как известно, там есть пункты об ответственности за падение с края мира и удушье от пыли, но вряд ли вы предусмотрели там нападение со стороны любвеобильных верблюдов.
Глубоко вздохнув, Брент отвел в сторону пузырь со льдом и зло посмотрел на Романа.
— Сейчас я вас убью. Что мне терять? Да и убийца из меня получится вполне приличный.
— А я не стану этого дожидаться и натравлю на вас своих верблюдов.
— Подождите, когда завтра на съемках вы подойдете ко мне поближе, это не покажется вам таким забавным.
— Дело того стоит. — Роман был уже не в силах сдерживать улыбку. — Пожалуй, за последние десять лет я еще ни разу так не смеялся. Следующая моя картина будет о Джимми Дуранте, а вас я готов взять на роль Шноза. Конечно, вам может составить некоторую конкуренцию старый носатик Боб Хоуп, но, я думаю, у вас получится лучше. Нужно только держать наготове верблюда.
— Да, из меня получился бы вполне приличный убийца, — вновь приложив пузырь к носу, сказал Брент. — К сожалению, вы сегодня какой-то размягченный. Лучше бы вы снова были в обличье мистера Хайда — тогда уж я точно не примирился бы с вашим насмешливым отношением к жуткому надругательству над моей мужественной красотой.
Роман посмотрел на него с удивлением. Сам он и не подозревал, что внешне как-то изменился, но, очевидно, Брент оказался более проницательным, чем можно было себе представить. Нельзя сказать, что Роман чувствовал себя «размягченным», особенно во время работы с донельзя капризными верблюдами, но сейчас он действительно был спокойнее обычного. Возможно, рассказав Мэнди о своем прошлом и своих переживаниях, он избавился от накопившегося за многие годы запаса желчи.
