Тот, что сидел, обиженно надулся, а Гав проговорил:
— Порой это становится невыносимым. ЦРУ, ЦРУ, ЦРУ! Неужто люди не понимают, что у их правительства могут быть тайные разведывательные службы?
Тот, что сидел, бросил Гаву:
— Мой дядька служил в казначействе, но все обзывали его фэбээровцем и так достали, что он раньше времени ушел в отставку.
— Я не хотел вас обидеть, — сказал Гроуфилд.
— Да ничего, ладно. Простому народу нравится, когда все просто и ясно. Когда существуют две — три простые организации. Помните, как всем было радостно, когда появилась «Коза — ностра»?
— Народ любит громкие имена, — изрек Гав. — Когда открыли хлорофилл, все тоже радовались.
— А вы, ребята, господа Икс с громкими именами, так? спросил Гроуфилд.
— Очень точное описание, — бодро согласился тот, что сидел. — Именно господа Икс, чтоб мне сдохнуть. Прелесть, правда, Чарли? — спросил он Гава.
— Наш друг умеет обращаться со словами, — заметил Гав. Тот, что сидел, удовлетворенно улыбнулся Гроуфилду, потом снова посерьезнел.
— Ну ладно, — сказал он. — Тут такое дело. Господа Икс с громкими именами хотят, чтобы вы поработали на них. Может, это окажется опасным, а может, и нет. Мы еще не знаем. Если вы согласитесь и справитесь, вашим маленьким трудностям придет конец, и они будут забыты. Если же вы откажетесь или согласитесь, но попытаетесь улизнуть от нас, мы швырнем вас обратно на сковородку.
— Иными словами, либо огонь, либо полымя.
— Возможно. Точно не известно.
— Выкладывайте подробности.
Тот, что сидел, с грустной улыбкой покачал головой.
— Извините. Посылки можно вскрывать только после того, как распишешься в получении.
— И сколько у меня времени на раздумья?
— Целая минута, если угодно.
— А вы славный малый, — сказал Гроуфилд. — Как насчет Лауфмана? Ему вы тоже предложите сделку?
— Нет, только вам.
— Он может расплакаться на суде, если меня с ним не будет. — Вряд ли он выживет, — сказал тот, что сидел. Заметив взгляд Гроуфилда, он продолжал: — Лауфман сам виноват, мы тут ни при чем. У него пробито легкое и еще куча увечий.
Гав, которого звали Чарли, добавил:
— Решайте, Гроуфилд, а то наши друзья в коридоре, похоже, теряют терпение.
— Вы так и не спросили, люблю ли я отечество, — напомнил им Гроуфилд.
— Как — то не пришло в голову, что это важно, — сказал тот, который сидел. — Ну, как? Да или нет?
— Сами знаете, что да, черт возьми. Иначе не спрашивали бы.
Тот, что сидел, улыбнулся и встал.
— Увидимся, когда врачи скажут, что вы здоровы, — заключил он. — Как вас называть, Эл или Алан?
