– Я опущу тебя на землю, – сказал он, останавливаясь и кладя Эй Джи на траву. Одной рукой он придерживал ее, а второй, свободной, полез в карман. – Только не воображай, что сможешь теперь улизнуть.
– Обещаю тебе быть хорошей девочкой, – произнесла она притворным, как ее глаза, голосом. Уж Марко-то хорошо знал цену лукавству ее темных глаз.
Но он не стал заглядывать ей в глаза: он достал из кармана свое секретное оружие, которое предусмотрительно захватил сегодня из дома.
Увидев его, Лия ахнула:
– Нет, только не это, Марко…
– Прости, Эй Джи… то есть я хотел сказать Лия, – поправился Марко. – Но это необходимость. Придется потерпеть.
Виктор с силой вставил в гнездо трубку радиотелефона и начал мерить нетерпеливыми шагами кухню.
Он резко остановился напротив отделанного мрамором девственно-белого буфета со множеством ящиков и рывком выдвинул один из них.
Злость буквально затопила его. Надо было самому лететь в Бостон, думал он, роясь в ящике. Наконец Виктор нашел щипцы для орехов.
Если бы он это сделал, Эй Джи давно была бы у него в руках – валялась в ногах и молила о пощаде.
А Марко Эстевес был бы давно мертв.
Виктор извлек из буфета полотняный мешок с орехами и, все еще злясь, направился в свои апартаменты.
Дверь, ведущая в спальню, ничем особенным не выделялась, разве только была снабжена несколькими замками и отдельной системой сигнализации, а белые деревянные панели скрывали пуленепробиваемый стальной лист.
Спальня была отделана в стиле Джеймса Бонда – такую спальню Виктор видел в кино много лет назад, когда был еще бедняком и жил вместе с матерью в Боготе. В те далекие дни он делил комнату с тремя братьями и мог только мечтать о собственных апартаментах.
Никогда, даже в то время, когда он мог попасть в Высшую лигу, Виктору и во сне не снилось, что в один прекрасный день у него будет такой особняк, как сейчас. Ему и пригрезиться не могло, что каждую ночь он будет проводить в столь роскошной комнате.
Стены были покрыты обоями ручной росписи, закупленными в Европе; полы устланы изящнейшими персидскими коврами, естественно, тоже ручной работы. Огромная круглая кровать стояла на возвышении и была покрыта великолепным белым покрывалом, на котором лежала дюжина дорогих подушек. Вокруг кровати виднелись встроенные в деревянные панели электронные приборы: одни – для развлечения, другие – для слежения за обстановкой в доме. На балкон, откуда открывался вид на залив Бискейн, вели широкие французские двери.
