Колин использовал ее. Дасти попирал ее чувства.
Но теперь Джон Катлер с хриплым голосом и сильными мускулами пробудил в ней чувства и желания, которые могли существовать между мужчиной – настоящим мужчиной – и женщиной. Его заигрывания на пруду, его ласки через леотард… Его вызывающе жадное желание овладеть ею у ручья… даже изучающий поцелуй в хижине, когда он побрился… Все вело к рождению новой Шеннон Клиэри – озорной, страстной, оживающей только в руках Джона Катлера. Шеннон, которую может удовлетворить только его, равная по силе страсть.
– Шеннон.
– О, Джон, кто-то умер? Сочувствую, – она крепко обняла его. – Кто-нибудь из близких тебе людей?
– Убили кузена Кахнаваки.
– Которого? Не…
– Того, что привел тебя ко мне. Его очень любили. Он был единственной надеждой своей овдовевшей матери…
– Как тяжело! – Шеннон вздохнула. – Он был таким славным, и глаза у него были необыкновенно добрые. – Она нервно прикусила губу. – Ты сказал, – убили?
– Похоже, что так. Его товарищ говорит, что сенеки напали на них без всякого повода. Для Кахнаваки это двойное горе. Он три года терпеливо строил хрупкий, но многообещающий мир между саскуэханноками и сенеками.
– Вот как…
– Кахнаваки – вождь племени. Его тетя, мать юноши, требует кровавой мести, а не выкупа.
– А выкуп возможен?
Они отошли от женщин оплакивающих юношу, и Джон прошептал:
– Кахнаваки может напасть на обидчика. Это – его право. Он может обратиться к семье убийцы и потребовать выкуп для своего племени. Если ему нужна кровь, действовать надо быстро. Существует правило: кровавая месть совершается в течение двух дней. В противном случае, Кахнаваки лишается этого права.
– И хотя сенеки признают за ним это право, он боится, что хрупкий мир будет разрушен?
– Такая опасность существует. Я предложил, чтобы вместо Кахнаваки я совершил месть. Надеюсь, сенеки меньше будут обижаться на саскуэханноков, если удар нанесет белый человек…
– Джон! Ты предложил убить человека?
– Это мой долг, также как и Кахнаваки. Когда меня приняли в клан Волка, я обещал следовать их законам, – в волнении он запустил руку в пышную каштановую шевелюру. – Сенеки знают, что у мне есть право. Кроме того, я надеялся спасти этим авторитет Кахнаваки, как миротворца. Но это не имеет значения. Кахнаваки отказался наотрез. Он собирается все сделать сам, если его тетя не смягчится. Сейчас он разговаривает с ней у своего вигвама.
Шеннон взглянула на встревоженного вождя, напрасно старающегося уговорить убитую горем женщину, и покачала головой. Месть не вернет милого юношу. Она могла понять трагедию несчастной женщины и требование справедливого возмездия.
