— Да, известно. Граф Фаркванор говорил мне об этом совсем недавно, в тот день, когда мы все пили вино в банкетном зале перед открытием Игр. Он фактически предложил мне организовать заговор в мою пользу.
— Моя новая молодая камеристка Ализива с радостью присоединилась бы к этому заговору, если бы он только состоялся, — с легким смешком сказала Тизмет. — И многие другие тоже. Она только вчера сказала мне, что очень жалеет, что не ты станешь короналем, потому что ты гораздо красивее и величественнее, чем Престимион. Ей очень хотелось бы найти какую-то возможность возвести на трон не его, а тебя.
— Неужели она так говорит?
— И она, и многие другие.
— Неужели все они считают меня человеком без чести и совести? — горячо возмутился Корсибар. И добавил безразличным тоном: — Ализива? Та рыженькая, белокожая?
— Вижу, что ты уже заметил ее. Впрочем, меня это не удивляет. А что ты сказал графу Фаркванору в банкетном зале?
— А ты как думаешь, что я мог ему сказать? Он подбивал меня на измену!
— По-твоему, измена заключается в том, чтобы самому стать короналем, вместо того чтобы стоять дурак дураком в ожидании, пока Престимион расправится с тобой?
Корсибар окинул ее внимательным, изучающим взглядом.
— Ты, кажется, всерьез полагаешь, что в безумных фантазиях Дантирии Самбайла есть какой-то смысл.
— Не забудь, что он родственник Престимиона и потому способен понять его глубинные побуждения. А что касается меня, то да, я считаю, что Престимиону действительно выгодно устранить тебя со своего пути, как только он завладеет троном. Или даже раньше.
— Престимион — человек чести!
— Полагаю, что Престимион может прикидываться человеком чести точно так же, как и лицемерно имитировать другие хорошие качества, — заявила Тизмет.
— Это очень серьезное обвинение, сестра.
— Возможно.
Корсибар опустил руки и устремил неподвижный взгляд в пространство.
Лучник-шут уже покинул поле. Его место занял один из сыновей принца Сирифорна, подвижный молодой человек, который приступил к стрельбе с ловкостью и изяществом, сравнимыми с манерой самого Престимиона. Но все же ему было далеко до ювелирной точности и спокойствия принца, и его последняя стрела изрядно отклонилась от цели, задела край мишени и упала на землю. Это лишало юношу всех надежд на получение приза. Он ушел с поля, делая вид, что не замечает, как по его щекам, сверкая в ярком свете, сбегают слезы. Выступил девятый участник, за ним десятый, одиннадцатый… Корсибар и Тизмет наблюдали, как они выходили на поле, выпускали стрелы и уходили, не говоря ни слова, даже не глядя друг на друга.
