Одежда прорицателя столь разительно отличалась от той, которую носил он несколькими минутами раньше, что они едва узнали его, а разлившаяся по лицу его смертельная бледность и жесткие, застывшие черты, словно разум его был всецело сосредоточен на каком-то необычном и дерзновенном действе, полностью изменили то саркастическое выражение, с каким он ранее взирал на обеих посетительниц, в особенности же на леди Ботвелл.
Ноги его были обнажены до колен, не считая лишь сандалий на античный манер, выше же его фигуру плотно обтягивали рейтузы и камзол из темно-малинового шелка, а над всем этим развевалась просторная роба из белоснежного льна, отдаленно напоминающая стихарь священника и обнажающая горло.
Тщательно расчесанные пряди его черных, точно смоль, волос, длинные и прямые, ниспадали на плечи.
Когда леди приблизились на зов чужеземца, он не сделал ни единого подчеркнуто-учтивого жеста, которые столь щедро расточал в недавнем разговоре. Напротив, в знаке, что подал он им, чувствалась некая даже повелительность, и когда сестры рука об руку нетвердыми шагами приблизились к месту, где он стоял, маг, предостерегающе нахмурившись, прижал палец к губам, словно напоминая о необходимости строжайшей тишины, а затем повел их за собой в следующий чертог.
Это оказалась большая комната, задрапированная черной тканью, точно для похорон.
В дальнем ее конце стоял стол, или вернее, некая разновидность алтаря, накрытая материей того же цвета скорби, а на ней располагались различные предметы, напоминающие обычные атрибуты черной магии.
Однако же когда посетительницы вошли в комнату, все эти принадлежности утопали во тьме, поскольку помещение освещалось лишь двумя угасающими светильниками, льющими весьма скудный свет.
Магистр — как назовем мы его, используя итальянское название для особ подобного рода занятий — приблизился к дальнему концу комнаты, преклонил колени, точно католик перед распятием, и перекрестился.
Сестры безмолвно следовали за ним, по-прежнему держась за руки.
Перед алтарем (если это был алтарь) размещалось небольшое возвышение, куда вели две или три низкие широкие ступени. Здесь ученый муж остановился и указал дамам место подле себя, еще раз страстно повторил беззвучный призыв к тишине.
Затем, высвободив из-под льняной ризы обнаженную руку, итальянец поочередно направил указательный палец на пять факелов, что стояли на каждом углу алтаря.
При приближении его руки, а точнее сказать, указательного пальца, они один за другим вспыхнули ярким пламенем и залили комнату светом.
