. Однако по всей Британии можно встретить тех, что недалеко ушли от язычников. В Таре я расправился с ними, запалив Пасхальный огонь на одном из нечестивых холмов, и друиды короля не выстояли против меня. Однако даже на благословенном острове Гластонбери, по земле которого ступал святой Иосиф Аримафейский, я обнаруживаю, что священники, – священники, вы подумайте! – поклоняются волшебному источнику! Обольщения язычества, вот что это такое! Я положу этому конец, даже если мне придется воззвать к самому епископу Римскому!
– Вот уж не думаю, что епископ Римский имеет хотя бы отдаленное представление о том, что происходит в Британии, – с улыбкой заметил Артур.
– Отец Патриций, весьма дурную услугу окажешь ты людям этой земли, заложив их священный источник, – мягко проговорил Талиесин. – Это – дар Божий…
– Это – часть языческого культа. – Глаза епископа вспыхнули мрачным огнем фанатизма.
– Источник – от Бога, – не отступался старый друид, – ибо во всем мироздании не найдется ничего, что не имело бы начала в Боге, а простецам потребны простые знаки и символы. Если они поклоняются воде, что изливает на мир Его благодать, так чего в том дурного?
– Господу не должно поклоняться через символы, созданные руками людей…
– Выходит, ты со мною единодушен, брат мой, – ответствовал мерлин, – ибо часть друидической мудрости заключена вот в каком речении: Господу, что превыше всего, нельзя поклоняться в жилище, возведенном руками человека, но лишь под Его собственным небом. И все же вы строите церкви и богато украшаете их серебром и золотом. Так отчего же, по-вашему, дурно пить из священного родника, того, что Господь создал, и благословил, и наделил видениями и целительной силой?
– Сие знание исходит от дьявола, – сурово объявил Патриций, и Талиесин рассмеялся.
– А, но Господь создал сомнения, да и дьявола тоже, и в итоге итогов все придут к Нему и покорятся Его воле.
– Достойные отцы, – перебил Артур, не успел Патриций ответить, – мы собрались здесь не о теологии спорить!
– Верно, – облегченно подтвердила Игрейна. – Мы говорили о Гавейне и втором из сыновей Моргаузы, – его ведь Агравейн зовут, верно? И о твоем браке.
– Жаль мне, – посетовал Артур, – что раз уж сыновья Лота всей душой меня любят, а Лот, в чем я не сомневаюсь, мечтает, чтобы наследник его рода возвысился, – жаль мне, что у Моргаузы нет дочери. Тогда бы я стал ему зятем, а Лот знал бы, что сын его дочери унаследует мой трон.
