– В начале осени, не так ли, лорд мерлин?
– Сдается мне, что да.
«Стало быть, Агравейн тоже пребывает в неведении; она и сама видела Моргейну и ничего такого не заподозрила. Если, конечно, насчет Моргейны это все правда, а не пустая фантазия, порождение ее досужего вымысла».
– Ну что ж, матушка, я приехал поговорить о делах женских, в кои-то веки… похоже, мне необходимо обзавестись женой. У меня нет иного наследника, кроме Гавейна…
– Мне это не по душе, – обронила Игрейна. – Лот ждал этого многие годы. Не слишком-то доверяйся его сыну и спину ему не подставляй.
Глаза Артура полыхнули гневом.
– Даже тебе, матушка, я не позволю так говорить о кузене моем Гавейне! Он – мой верный соратник, и я люблю его как родного брата, – увы, братьев у меня нет, – и никак не меньше, чем Ланселета! Если бы Гавейн мечтал о моем троне, ему довольно было бы ослабить бдительность лишь на каких-нибудь пять минут, не более, и пустым шрамом я бы не отделался – мне снесли бы голову, а Гавейн и впрямь стал бы королем! Я безоговорочно доверяю ему и жизнь свою, и честь!
– Что ж, я рада, что у тебя такой преданный и надежный сподвижник, сын мой, – произнесла Игрейна, изумляясь подобной горячности. И, едко улыбнувшись, добавила:
– То-то огорчается, должно быть, Лот при мысли о том, как любят тебя его сыновья!
– Уж и не знаю, что я такого сделал, что они всей душой желают мне добра, но только так оно и есть, и воистину почитаю я себя счастливцем.
– Верно, – подтвердил Талиесин, – Гавейн будет непоколебимо предан тебе до самой смерти, Артур, да и за пределами ее, буде на то воля Господа.
– Людям воля Господа не ведома, – сурово возразил архиепископ. – ..И в итоге итогов окажется он другом более надежным, чем даже Ланселет, хотя и горько мне это говорить, – продолжал Талиесин, пропустив слова Патриция мимо ушей.
Артур улыбнулся, и у Игрейны мучительно сжалось сердце: а ведь он унаследовал все обаяние Утера, и он тоже способен пробуждать в своих сторонниках беззаветную преданность! До чего же он похож на отца!
– Право, я и тебя отчитаю, лорд мерлин, если ты станешь говорить так о лучшем моем друге, – промолвил между тем Артур. – Ланселету я тоже доверю и жизнь свою, и честь.
– О да, доверить жизнь ему ты в полном праве, в этом я ни минуты не сомневаюсь… – вздохнул старик. – Не поручусь, что он выстоит-таки в последнем испытании, однако он искренне тебя любит и станет беречь твою жизнь превыше собственной.
– Воистину, Гавейн – добрый христианин, но вот насчет Ланселета я далеко не так уверен, – промолвил Патриций. – От души надеюсь, что придет день, когда все эти нечестивцы, что называют себя христианами, на деле ими не являясь, будут разоблачены как демонопоклонники, каковые они, в сущности, и есть. Те, что не признают авторитета Святой Церкви в том, что касается воли Господней, – так это про них говорил Христос:» Кто не со Мною, тот против Меня»
