Ну что ж, надо вставать, все снова укладывать в чемодан и освобождать поле, чужую частную собственность, чтобы найти себе другое. И Поль снова шагает в ночи. Сон одолевает его. Но дождя нет. Считай, повезло.
Наконец Поль очнулся. Первой подошла к нему Изабелла. На губах у нее играла улыбка.
– Получилось,– сказал он. Никто не проронил ни слова.
– Я о путешествии в свое прошлое, я снова стал ребенком и еще раз пережил частицу прежней жизни.
– Ну и как это? – спросила Изабелла.
– Ни хорошо, ни плохо. Потом расскажу. Моя семья была, как бы это выразиться, довольно колоритной. Поль встал.
– И почему это,– спросил он,– никто из вас, кроме Жинесте, не отважится испробовать «мемо-2» на себе?
Дармон украдкой, как бы виновато, взглянул на него.
– Я ведь принимал С-24.
– Я о «мемо-2».
– «Мемо-2» – это ваше детище,– ответил Дармон, кивая на Поля с Изабеллой.
Поль подумал о Венсане. Где-то он теперь? В каком из миров, перпендикулярных настоящему?
– И потом,– продолжал Дармон,– я принял С-24, и с меня хватит.
Все ждали, что он скажет еще.
– Я был чем-то вроде антилопы, и на меня набросился махайродус.
– Кто набросился? – переспросила Мариетта.
– Это такой тигр, у которого клыки в виде лезвия сабли. Я очнулся от боли.
– Очень мило! – вставил Жинесте. Дармон резко обернулся.
– Ты и представить не можешь, что это такое. Куда ни ткнешься, везде живые существа пожирают друг друга, и пожирают живыми. Вот она – бесконечная доброта создателя. Надо бы каждого верующего подвергнуть такому эксперименту, чтобы вышибить из него эти глупости.
– Идея хорошая, – сказал Жинесте,– только трудноосуществимая.
– Все это потому,– уточнил Поль,– что С-24 восстанавливает не только те воспоминания, что записаны в генах одного вида. Он опускает еще глубже. Можно, к примеру, испытать то, что чувствовал в свое время птеродактиль. С-24, может, вовсе и не тупик, а просто инструмент для исследования.
– Вот ты его и исследуй, – предложил Дармон. – А когда тебя сожрут или вражеское племя сожжет тебя живьем, тогда поговорим.
Поль и правда очертя голову пустился в свои опыты, пытаясь установить, как легче переходить из одного состояния в другое. Как бы там ни было, весь ужас случившегося с ним в предыдущий раз настолько превзошел допустимые пределы, что выработанное им безразличие к резким изменениям оказалось неспособным сбить волну эмоций.
На некоторое время он уединился с Изабеллой.
– Ты в призраков веришь? – нерешительно проговорил он.
