До меня медленно, но доходило… Несчетные часы, дни, годы мы с Рут проводили вместе. Вдвоем.
– Выходит, слухи и меня касаются, – ошеломленно протянула я. – Как сексуального партнера. Обычная история – герой сплетен узнает последним. – Я хлопнула Рут по плечу, добавив как можно беспечнее: – Не переживай. Разберемся.
– Что ты, Прил! – в свою очередь поразилась Рут. – Они связывают меня совсем не с тобой. Нет-нет, не с тобой. Речь о Наоми.
Со стороны парка донесся детский голос, тонкий, жалобный, полный надежды:
– Осси!
Так мне, во всяком случае, показалось. С ударением на втором слоге.
– Осей! – эхом отозвался мужской голос. Отец?
– Собаку потеряли, – заметила Рут.
Я промолчала – окаменевшая, потрясенная во второй раз за день до потери речи. Онемевшая не от брезгливости, оскорбления или обиды за несправедливое обвинение подруги, но от горечи разочарования, от острой душевной боли. Меня ранили в самое сердце, связав Рут с Наоми. Не со мной.
– Можно ли назвать обращение мистера Кэмпбелла с женой в каком-нибудь смысле плохим или жестоким, миссис Хендерсон?
– Разумеется, нет!
Услышав ответ, Рид расплылся в ухмылке, словно я, сама того не желая, одарила его непомерным комплиментом.
«Что вы имеете в виду под жестоким или плохим обращением?»
Я могла бы задать обвинителю этот вопрос, но он был излишним. Мы обе, Рут и я, были свидетелями подобной жестокости.
В тот год, когда Бетти исполнилось одиннадцать, Джею четырнадцать, а мне тридцать девять, Берк бросил Рослин. Долгие годы, утро за утром, Берк уезжал из дома, оставляя Рослин в молитвах, чтобы Всевышний не выбрал этот день для фатального препятствия на его жизненном пути. Кто может судить, какой выход стал бы счастливее?
Я провожала его взглядом, следила, как он укладывает в багажник одеяло, готовясь к очередным охотничьим выходным – очередной «презентации на природе», как мне думалось. Я не на шутку завидовала одиночеству, ожидающему Рослин. Стояла ранняя осень, деревья в парке еще в листве, но уже устало-зелены, широкие листья магнолии в саду Лоуренсов под сентябрьской пылью утратили сочный блеск. Со своего крыльца я любовалась своеобразной нагой красотой нашей лужайки. Не так давно на выходных мы залили наши дворы химикатами, чтобы подготовиться к новому севу. «Нокаут для паразитов», – острил Рид, цепляя вместе со Скотти хирургические маски на лица. «Радость природы!» – объявила в ответ Рут. Ко времени ухода Берка изумрудные росточки уже пробились из земли, отважно проклюнувшись сквозь утрамбованный слой сухой травы.
