– Ну нет. Ты должна посвятить ее Скотти.
Меня удивило это предложение.
– Скотти? Почему – Скотти? Он в жизни не прочел ни единого написанного мною слова.
– Потому, что он дарит тебе время. Позволяет заниматься тем, чем тебе хочется. Да-да, знаю, – добавила она, – мой Рид делает то же самое для меня. Нам обеим повезло.
– Для страстной феминистки точка зрения необычная.
Рут мотнула головой:
– Любовь к Риду не исключает принципы феминизма.
Глядя на подругу, я вспоминала слова Рослин в тот вечер – в ответ на мой рассказ о том, что Скотти не нравится агрессивно-феминистская поза Рут. Я тогда удивилась, почему Рида не раздражают и не возмущают выходки Рут.
– О нет, – ответила Рослин. – Ведь Рид обожает Рут. Разве не заметно?
Бесстрашная простота этих слов меня потрясла, и я без конца их анализировала, с завистью препарируя подтекст. «О нет. Он ее обожает».
– Угадай, где сегодня Рослин? – спросила Рут. – К Берку прибыли клиенты из Мексики, и Рослин повела их жен за покупками в «Мир игрушек». Примерная корпоративная супруга.
Я в изумлении покачала головой:
– Тебя Рослин не сводит с ума?
– В каком смысле?
– Тем, какая она. Слишком хорошая. Приторная.
Рут хохотнула.
– И этот вопрос мне задает человек, которому требуется еженедельная подзарядка «Звуками музыки»? – Хмыкнув еще раз, она задумалась, потом сказала: – А почему ты спросила? Хочется быть похожей на Рослин?
– Нет, конечно! Господи, что за чушь!
– К нам в группу приходила психоаналитик, она рассказала кое-что очень любопытное. Есть версия, что в окружающих нам зачастую не нравятся именно те черты, которые раздражают нас в самих себе.
– О «темных уголках натуры» ты тоже услышала в вашей группе?
Если Рут и уловила в моем тоне насмешку, то виду не подала.
– Да. В «темном уголке» люди прячут все то, что не готовы больше никому открыть. Маленькие пакости, страхи, пороки.
– Вряд ли мне захочется присоединиться к твоей группе, – буркнула я, будто меня кто-то приглашал стать членом «Ариадны».
– Эх, Прил, – фыркнула подруга. – Ты уже присоединилась. Давно.
Ниже по склону, на баскетбольной площадке, старшеклассники готовились к игре. Шнуровали кроссовки, стягивали футболки, двигались разбросанно и легко, словно фигурки из скрепок: плавность жестов, но жесткость каркасов. Игра началась, и я, как всегда, поразилась их безмолвной слаженности. Никто не уточнял правила, никто не разбивал игроков на команды, никто не обсуждал предыдущие матчи. Эти мальчишки просто играли, и сложные правила, ритуалы, тактика, для меня непостижимые, для них были очевидны.
