И вновь я подчинилась, подхватив Бетти на бедро, по примеру Рут, которая точно так же пристроила Слоун, и последовала за подругой через сад и дальше, вверх по пологому холму. Джей с Грейсоном не отставали – монеты в банке из-под детского питания бряцали в такт нашему пыхтению и плюх-плюханью девчоночьих попок о материнские бедра. Я и сейчас его слышу, этот поезд, едва ли не ощущаю его стремительное приближение дрожью земли под подошвами моих шлепок. Мы прорвались сквозь паутину кудзу китайского[25], упругую, как пружины матраца, и выложили шесть центовых монеток на отливающий серебром рельс. Поезда все еще не было видно, но далекое предупреждающее лязганье и явственная дрожь рельса под нашими ладонями подтверждали заверения Рут.
– Назад! Сюда, назад! – крикнула Рут.
Мы с хохотом оттащили мальчишек за лямки комбинезонов от путей и, глотая горячий воздух, считали машины на платформах и орали дорожные считалки, пока последняя платформа не просвистела мимо, открыв нам путь на холм. Мы ковырялись в гальке между шпалами, ползали в сорняках, пока не отыскали все монетки, которые колеса поезда превратили в идеально плоские диски, а потом всю дорогу до дома гладили рыжими кругляшами щеки, губы, ладони. Это был хороший день, счастливый день. День, удачный для посадки деревьев, превращения обычных центовых монеток в сокровища и еще много для чего.
Могли бы вы, миссис Хендерсон, назвать свою дружбу, свои отношения с ответчицей «близкими»?
Я кивнула. Со своего места в другом конце зала суда Рут мне улыбалась – той же широкой, теплой, проказливой улыбкой, что и во время курьезной сцены нашего знакомства. «Мы прошли огонь и воду», – сказала бы она.
– Я попросил бы вас ответить вслух, миссис Хендерсон. Секретарь суда не может заносить в отчет кивки.
– Да.
– Насколько близкими?
– Да. Очень.
– Послушайте, миссис Хендерсон, более развернутый ответ помог бы суду, а ответчице вряд ли навредил бы.
– Возражаю, ваша честь!
– Возражение принято.
Прокурор утомленно вздохнул.
– Миссис Хендерсон, подтверждаете ли вы, что были с ответчицей близки, как… как, скажем, сестры?
Я опять посмотрела на Рут.
– Нет.
– Нет? – Прокурор разыграл потрясение и уставился в потолок, не иначе как моля небеса ниспослать ему терпение.
– Нет, – повторила я. – Гораздо ближе.
Что связывает женщин?
Пока все это длилось, мне никто не задал такого вопроса. Ни муж, ни адвокат, ни судья. Мы с Рут тоже не спрашивали об этом друг друга. Мы знали ответ.
