Не успел путешественник произнести эти слова, как в окне показался хозяин харчевни, а в воротах появились разбойники из засады.
Разбойники и хозяин обменялись понимающим взглядом — они словно спрашивали: «Выходит, мы хорошо сделали, что не схватили его?» А он, должно быть, отвечал:
«Отлично!»
Всадник тем временем стряхивал пыль с плаща и сапог и до того был этим занят, что даже не заметил, как они переглядываются.
— Входите же, любезный кавалер, — сказал хозяин. — Хоть постоялый двор «У мавританского короля» и затерялся среди гор, но, благодарение богу, кое-что у нас найдется. Кладовая полна дичи, нет только кролика — ведь это нечистое животное. Сейчас у нас жарится ollapodrida , и со вчерашнего дня готовится gaspacho , ну а если угодно, подождите: один из наших приятелей, отменный охотник на крупного зверя, сейчас гонится за медведем; повадился косолапый лакомиться моим ячменем, с горы за ним спускается. Так что скоро мы сможем попотчевать вас свежей медвежатиной.
— Ждать твоего охотника некогда, хоть предложение и заманчиво.
— Воля ваша, а я уж постараюсь вам услужить, любезный кавалер.
— Вот и славно. Хоть я и уверен, что сеньора, гонцом которой я вызвался быть, настоящая богиня и вкушает лишь аромат цветов, а пьет лишь утреннюю росу, но все же приготовь самые отменные кушанья и покажи комнату, в которой думаешь ее принять.
Хозяин распахнул дверь в большую комнату, выбеленную известкой, с белыми занавесками на окнах и дубовыми столами, и сказал:
— Здесь.
— Хорошо, — одобрил проезжий. — Подай-ка мне стакан хересу да узнай, дали ли меру ячменя моему коню. И срежь в саду самые лучшие цветы для букета.
— Слушаюсь, — ответил хозяин. — А сколько приборов ставить?
— Два: для отца и для дочери. Челядь, услужив господам, поест на кухне.
— Будьте спокойны, любезный кавалер. Когда гость щедро платит, все делается быстро и хорошо.
И хозяин, словно торопясь подтвердить сказанное, вышел из комнаты и крикнул:
— Эй, Хиль, два прибора! Педро, ячмень коню задали? Амапола — мигом в сад за цветами.
— Превосходно, — промолвил всадник с довольной улыбкой. — Теперь мой черед.
Он снял с цепочки, висевшей на шее, золотой медальон старинной работы, величиной с голубиное яйцо, открыл его, положил на стол, принес из кухни горящий уголек, положил в золотую коробочку и присыпал уголек щепоткой порошка, — дым тотчас же развеялся по горнице, наполнив ее тем нежным и стойким ароматом, который ласкает ваше обоняние, когда вы входите в спальню арабской дамы.
