– В первый раз я ходила в театр. Я хотела побывать в «Глобусе», – сказала Аманда.
– А вчера вечером ты пошла в «Баклажан», потому что хотела побывать в ресторане?
Среди целого списка непрочитанных электронных писем было одно от Майкла Теннента. Аманда очень хотела открыть его теперь же, но ей мешало присутствие Лулу.
– И кроме того, – добавила Лулу, – он в твоем вкусе.
– Откуда ты знаешь? Ты никогда его не видела. – Лулу начала здорово ее раздражать. Надо прочитать письмо.
– Он старше тебя. Ты потеряла отца еще в детстве, и твоя мать больше не выходила замуж. Ты ищешь отца.
– Лулу, будь добра, оставь меня в покое на время, ладно? Мне нужно подготовиться к переговорам, пока никто не пришел.
– Сумасшедшая неделька выдалась. Понедельник – вручение наград Британской киноакадемии. Вторник – ночные похождения с мозгоправом. Тебе надо сделать глазную ванну. Ты же не хочешь, чтобы шишки из «Англии» думали, что ты не спала из-за встречи с ними?
Лулу нахально улыбнулась и печатным шагом вышла из комнаты.
Аманда вынула из ящика стола черновой вариант сценария и изложенную на отдельном листке идею фильма. Этот фильм должен был рассказать людям о том, как использование пестицидов в сельском хозяйстве угрожает экосистеме всей планеты. Она прочла первый абзац.
Затем открыла письмо Майкла Теннента. Оно было послано полчаса назад. В нем было всего два предложения:
«Я не видел тебя уже четыре часа. Я скучаю».
Иногда, сидя в своей комнате в свете компьютерного экрана, Томас Ламарк представлял, что греется в лучах тропического солнца.
Он подумал о том, что было бы интересно съездить в гости к своему другу, Юргену Юргенсу, из Клируотер-Спрингс, с которым он играл в шахматы через Интернет и которого никогда в жизни не видел. Он даже не знал, как тот выглядит.
Сегодня он писал ему письмо.
«Юрген!
Спасибо тебе за добрые слова о моей матери, они были бальзамом для меня. Я и не подозревал, как плохо мне будет без нее. Я всегда боялся, что, когда она умрет, я буду тосковать по ней, но все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал: мне кажется, она была преградой, отделяющей меня от забвения, исчезновения, бездны. Теперь не осталось ничего.
Я постоянно спрашиваю себя, был ли я ей хорошим сыном, и в глубине души знаю, что не был. Я мог бы сделать гораздо больше, чем сделал, чтобы она была счастлива. Все, что я могу сделать сейчас, – воздать все почести, которые она заслуживает. Конечно, это не поможет ей, но, по крайней мере, позволит мне смириться с потерей.
