Руиз достает блокнот и начинает что-то писать.
– Не придавайте этому такого значения.
– Я ничего этому не придаю, профессор, это просто информация. Мы оба с вами собираем сведения по крупицам до тех пор, пока из них не сложится цельная картина. – Переворачивая страницу блокнота, он нежно улыбается мне. – Удивительно, как много можно теперь узнать о человеке. Женат. Один ребенок. Не исповедует какую-либо веру. Получил образование в Чартерхаусе и Лондонском университете. Бакалаврская и магистерская степени по психологии. В тысяча девятьсот восьмидесятом году привлечен к ответственности за изображение свастики на Доме ЮАР во время демонстрации за освобождение Манделы на Трафальгар-сквер. Дважды задержан за превышение скорости на трассе М-сорок, один штраф за парковку, в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году отказано в получении сирийской визы из-за совершенного ранее визита в Израиль. Отец – известный врач. Три сестры. Одна работает в благотворительной программе помощи беженцам, проводимой ООН. Отец вашей жены покончил с собой в тысяча девятьсот девяносто четвертом году. Ваша тетя погибла при пожаре. У вас частная медицинская страховка, перерасход по счету в десять тысяч фунтов, и в воскресенье вам нужно заплатить налог на машину. – Он смотрит на меня. – Я не занимался вашими налогами, но думаю, что вы перешли к частной практике, потому что ваш домик должен стоить целое состояние.
Он подошел к сути. Весь трюк – это предупреждение. Он показывает, на что способен.
Его голос понижается:
– Если я узнаю, что вы утаили информацию, важную для следствия, я посажу вас в тюрьму. Сможете попрактиковаться, когда окажетесь в одной камере с парнем, которому нечего терять. – Руиз закрывает блокнот и засовывает его в карман. Дыша на ладони, он добавляет: – Спасибо за внимание, профессор.
Бобби Моран нагоняет меня в фойе. Он выглядит еще более помятым, чем обычно, на его пальто налипла грязь, из карманов торчат бумаги. Интересно, он просто не выспался или предчувствует что-то дурное?
Быстро моргая за стеклами очков, он бормочет извинения:
– Мне надо поговорить.
Я смотрю поверх его головы на настенные часы.
– У меня другой пациент…
– Пожалуйста…
Надо отказать. Нельзя позволять людям приходить просто так. Мина будет в ярости. Она прекрасно управлялась бы с делами, если бы не пациенты, пропускающие назначенное время и приходящие потом без предупреждения.
– Так каши не сваришь, – говорит она обычно, и я соглашаюсь с ней, даже не совсем понимая, что она имеет в виду.
