– Я знал ее только как пациентку.
– Но она говорила с вами. Рассказывала о себе. Что вы знаете о ее друзьях и парнях?
– Я думаю, она встречалась с кем-то из больницы. Наверное, он был женат, потому что она о нем не говорила.
– Она упоминала его имя?
– Нет.
– Как вы думаете, она была неразборчива в связях?
– Нет.
– Почему вы так уверены?
– Просто чувствую.
Он поворачивается и кивает Джулиане, которая неожиданно подходит и берет меня под руку. Она надела капюшон и стала похожа на монашку.
– Это инспектор Руиз, полицейский, о котором я тебе рассказывал.
Ее лоб пересекает морщина озабоченности.
– Это связано с Кэтрин? – Она откидывает капюшон. Руиз смотрит на нее, как и большинство мужчин. Она не накрашена, не надушена, без украшений, но все равно привлекает взгляды.
– Прошлое интересует вас, миссис О'Лафлин?
Она медлит.
– Смотря какое.
– Вы знали Кэтрин Макбрайд?
– Она принесла нам много горя.
Руиз быстро переводит взгляд на меня, и мое сердце уходит в пятки.
Джулиана смотрит на меня и понимает свою ошибку. Чарли зовет ее. Она смотрит через плечо и поворачивается к Руизу.
– Возможно, мне надо сперва поговорить с вашим мужем, – говорит он медленно. – Я смогу связаться с вами позже.
Джулиана кивает и сжимает мою руку.
– Мы с Чарли пойдем выпьем горячего шоколада.
– Хорошо.
Мы смотрим, как она уходит, аккуратно огибая грязные лужи и кучки торфа. Руиз склоняет голову набок, словно хочет прочитать что-то на лацкане моего пальто.
– Что она имела в виду?
Моя искренность поставлена под большое сомнение. Он мне не поверит.
– Кэтрин сделала заявление, что я домогался ее под гипнозом. Через несколько часов она отозвала иск, но все равно началось расследование. Это было всего лишь недоразумение.
– Как это возможно?
Я рассказываю ему, как Кэтрин приняла мой профессиональный интерес за личный, о ее поцелуе и смущении. О ее злости.
– Вы ее отвергли?
– Да.
– И она подала на вас жалобу.
– Да. Я не знал об этом до тех пор, пока Кэтрин ее не забрала, но дознание все равно надо было провести. Меня временно исключили из штата, пока опрашивали работников и других пациентов.
– Все из-за одного письма?
– Да.
– Вы поговорили с Кэтрин?
– Нет. Она избегала меня. Я видел ее только однажды, перед самым ее уходом из Марсдена. Она принесла извинения. У нее был новый парень, и они собирались на север.
– Вы на нее не сердились?
– Я был в ярости. Эта история могла стоить мне карьеры. – Осознав, как резко это звучит, я добавляю: – Она была очень ранима.
