«Правда ли, что вы поощряете все вероисповедания, но особенно приветствуете веру в фунты стерлингов?» – сказал отец. «Вы, сэр, отправитесь в ад!» – заорал проповедник. «А в какую сторону мне идти: прямо или направо?»
Бобби даже имитирует голоса. Осознав это, он смотрит на меня, смущенный тем, что так увлекся.
– Как вы с ним ладили?
– Он был моим отцом.
– Что вы делали вместе?
– Когда я был маленьким, он сажал меня на раму своего велосипеда перед собой. Он быстро крутил педали, а я смеялся. Однажды он повел меня на домашнюю игру «Куинз парк рейнджерз». Я сидел у него на плечах в сине-белом шарфе. После матча возникла потасовка между фанатами в Шепердс-буш-грин. Конная полиция ехала через толпу, но папа укутал меня в пальто. Я должен был бы испугаться, но я знал, что его ничто не свалит с ног, даже эти лошади.
Он замолкает и скребет ладошку.
Вокруг каждого детства возникает мифология. Мы копим свои желания и мечты, пока все истории о нем не превращаются в притчи, имеющие скорее символическое, нежели буквальное истолкование.
– Что случилось с вашим отцом?
– Он был не виноват, – произносит Бобби с вызовом.
– Он вас бросил?
Бобби в ярости вскакивает с кресла:
– Вы ничего не знаете о моем отце! – Он стоит на ногах и со свистом втягивает воздух сквозь сжатые зубы. – И никогда не узнаете! Такие, как вы, разрушают жизни. Вы наживаетесь на горе и отчаянии. При малейшей неприятности вы тут как тут, учите людей, что они должны чувствовать. Что должны думать. Вы словно стервятники!
Так же внезапно его гнев проходит. Он вытирает слюну, выступившую в уголках рта, и смотрит на меня виновато. Наполняет стакан водой и со странным спокойствием ждет моего следующего вопроса.
– Расскажите мне о своей матери.
– Она пользуется дешевыми духами и умирает от рака груди.
– Сочувствую. Сколько ей лет?
– Сорок семь. Она не позволяет ампутировать грудь. Всегда ею гордилась.
– Как бы вы описали свои отношения с ней?
– Я узнал о ее болезни от знакомого в Ливерпуле. Она там живет.
– Вы не навещаете ее?
– Ха!
Его лицо невольно кривится, но он сдерживается.
– Позвольте описать вам мою мать. – В его устах это звучит как вызов. – Она была дочь бакалейщика. Не правда ли, в этом есть ирония? Совсем как Маргарет Тэтчер. Она выросла в магазинчике на углу, подгузники ей меняли прямо у кассового аппарата. К четырем годам она могла подсчитать стоимость покупки, взять деньги и дать сдачу. Каждый день, включая воскресенья и национальные праздники, она работала в этом магазине. Она читала журналы за прилавком и мечтала вырваться к лучшей жизни. Когда появился папа, он был в форме, он представился летчиком. Все девушки на это велись. Быстрый перепих на заднем дворе клуба ВВС в Мархеме, и она забеременела. Вскоре выяснила, что он не летчик. Не думаю, что ее это расстроило, по крайней мере не тогда. Впоследствии это сводило ее с ума. Она говорила, что вышла замуж поневоле.
