Потрясенные матери не знали, что и отвечать такому чудовищу. Попробовали вступиться мужчины:
– Слушай, ведьма старая, а ты знаешь, как поступали с людьми твоего возраста в Дахау?
– Поживем – увидим, – проскрипела она.
Та, которую тогда еще не звали ЗХФ-911, смотрела в корень: похоже, благодаря установленным в вагоне камерам организаторы поняли, что она за штучка, и по прибытии в лагерь ее, в отличие от остальных стариков, не тронули. Вероятно, решили, что она будет успешно изводить узников, подрывать их моральный дух и потешать зрителей. Просчитала ли она это? Вряд ли. Очень скоро стало ясно, что ей было плевать абсолютно на все.
Изучать ЗХФ-911 значило изучать зло. Главной ее чертой являлось полное равнодушие: она не была ни за надзирателей, ни за узников, ни за самое себя. Собственная персона вызывала у нее ничуть не больше снисхождения, чем весь прочий мир. Она считала глубочайшей нелепостью защищать кого-нибудь или что-нибудь. И говорила гадости безо всякого тайного расчета – ей просто нравилось делать больно.
Научное наблюдение за ЗХФ-911 открывало и другие свойства зла: она выглядела вялой, слабой, энергии у нее хватало только на то, чтобы говорить, зато тут она дала бы любому сто очков вперед. И даже производила впечатление умной – но лишь за счет злости, которой были напитаны ее реплики, сеявшие смятение и слезы.
Ужасно было сознавать, что самое гнусное во всем лагере создание находится среди заключенных, а не среди собственно носителей зла. Однако все логично: дьявол – это тот, кто разделяет. ЗХФ-911 вносила раскол в стан узников, который без нее был бы, возможно, станом добра, но с ней он оказывался всего лишь жалким сборищем, раздираемым междоусобными дрязгами.
Как могли заключенные считать себя поборниками добра, если каждое утро они мечтали, чтобы отвратительную старуху наконец казнили? Когда надзиратели вырывали из их рядов ежедневную порцию смертников, к страху попасть в их число примешивалось острое желание, чтобы туда попала ЗХФ-911. Но она туда не попадала. После каждой поверки она окидывала строй торжествующим взглядом. Она знала, как страстно все желали ее смерти.
Некоторые добрые души возмущались всеобщей ненавистью к старухе: «Послушайте, ведь она очень пожилой человек, уже не в своем уме, как можно так ее ненавидеть? Она же не виновата!» Такие разговоры вызывали бурные ссоры, которые достигали ушей ЗХФ-911 и доставляли ей массу удовольствия. «Не будь меня, они, возможно, отлично ладили бы», – говорила она себе.
