Едва Мэй задвинул решетчатые двери, как снова услышал чей-то сдавленный крик, словно кто-то тихо скулил в шахте лифта. Он нажал большим пальцем на нижнюю кнопку, и кабина стала опускаться на первый этаж здания, призывая вернуться к жизни и безопасности. В свои девятнадцать Мэй был крайне впечатлителен. Каждую ночь город погружался в кромешную тьму, вселявшую ужас в сердца людей. Спустя много лет ему снились сны, живо напоминающие проведенную в «Паласе» неделю, когда его повсюду преследовал призрак.
– Тебе послышалось, – предположил Брайант, шаря в карманах поношенного габардинового плаща в поисках спичек. – Не переживай, старина. Мы несколько возбудились. Это здание не видело дневного света с начала войны. – Он зажег свою трубку, пока Мэй разворачивал лист бумаги, который прихватил из архива. – Значит, это оригинальный эскиз глобуса и циркулей? – спросил Брайант мистера Мэка, когда Мэй расправил на скамейке чертеж.
– Выглядит точно как последняя модель, – растерянно отозвался Мэй. Он все еще думал о приглушенном крике, эхом разнесшемся по коридорам.
– Неужели? Вы уверены, мистер Мэк, что циркули занимают то же положение, как и на эскизе? Кстати, а зовут-то вас как?
– Мистер Гилгуд обычно зовет меня по фамилии, потому что никак не может запомнить имени, – объяснил плотник. – Мы привыкли беседовать о настольном теннисе. – Он выплюнул в носовой платок жевательный табак и принялся изучать чертеж. – Чтоб мне провалиться, вы правы! В натуральную величину игла выше примерно на фут.
– Кто приказал вам ее поднять?
Мистер Мэк рассматривал чертеж с явным ощущением неловкости.
– Это не могла быть моя оплошность. Должна быть контрольная схема. Это один из ранних набросков. Наверное, кто-нибудь сдвинул глобус.
– Не знаю, сколько еще улик понадобится, чтобы доказать, что это было спланировано заранее, – заметил Брайант партнеру.
– Плотники утверждают, что в театре все время происходят несчастные случаи, – возразил Мэй.
– Правильно, – согласился мистер Мэк. – Массы людей мельтешат на крошечном пространстве в окружении движущихся механизмов, которые весят не одну тонну. Ломают себе ноги, руки, лодыжки. Артур Льюкан однажды провалился сквозь сцену.
– Но ведь никто из них обычно не умирал, не так ли?
– Это правда, сэр, никто.
– Проблема с этими двумя смертями заключается в том, что между ними нет никакой связи, – прошептал Брайант.
Мэй обратился к своему блокноту. Он был убежден, что кому-то следует вести записи на случай, если Давенпорту придет в голову поинтересоваться методом их расследования.
