– Чем меньше букв, тем емче слово…
– Я из-за этой мымры в свое время даже институт не смог закончить. Вот и женись после этого.
За дверью послышались возня, лязганье запора. Дверь открылась, и на пороге предстала «мымра» сорока лет в потрепанном халате и со взлохмаченными волосами. Под глазом сиял смачный фонарь, а похмельный синдром не давал ей толком сосредоточиться на окружающем мире. Квартира была настолько прокурена, что дым немедленно пополз на лестничную клетку.
– Чё так рано приперся? – агрессивно спросила она.
– Я не один, Любань, я с другом, – залепетал Боряныч, явно побаивавшийся своей жены.
– Вижу, не слепая еще. Заработал чево-нибудь?
– Подожди ты, я вон друга давнишнего встретил. Он с Омска приехал. Интеллигент, между прочим, как и я. Вот. Накупил вон полную сумку всего! Дай зайти-то.
– Здравствуйте. Меня Филипп зовут, – начал новую атаку Аркадий. – Можно просто Филя.
– Здрасте, – недоверчиво ответила Любка.
Оглядев с ног до головы «интеллигентного омского друга», продолжившего знакомство фразой: «Здорово у вас тут в Москве! А про нас так говорят: „Хорошо в Сибири летом – целый месяц снега нету!“», она заметно подобрела и отошла в сторону.
Мужчины зашли внутрь, закрыв за собой дверь, и «карнавал» начался. Пропустим его начало и заглянем на пропахшую невероятной кислятиной кухню полчаса спустя.
Посреди девятиметрового пространства, несусветно загруженного помоечным хламом, стоял круглый стол, на котором беспорядочно были расставлены закуски. В центре возвышались три бутылки водки и шесть банок с пивом. Одна бутылка была пуста, вторая почата, а третья еще не открыта. Пиво дожидалось своей очереди. Вокруг стола сидели Аркадий, Боряныч, Любка и их приживалка Танчура, отпраздновавшая совсем недавно свое пятидесятилетие в камере предварительного заключения, куда она попала по подозрению в торговле техническим спиртом в подземном переходе. Все были изрядно пьяны, кроме Аркадия. Он лишь искусно изображал из себя захмелевшего собеседника.
– А дочка наша у матери в деревне живет. Я ее как отвезла туда два года назад, – повествовала Любка, – так и не забирала пока.
– И сколько дочке лет? – живо поинтересовался Аркадий.
– Десять, – гордо заявил Боряныч.
– Десять. Тоже мне папаша хренов называется. Ей уже скоро двенадцать будет! – поправила Любка, а Боряныч неожиданно засмеялся.
– Ну а живете-то на что? – решил поменять тему разговора Аркадий, разлил водку по стаканам и подумал: «Да уж, недаром говорят, что смех без причины – признак незаконченного высшего образования».
