В тот момент, когда наш герой проходил мимо МХАТа имени Горького, он кинул беглый взгляд на одну из лавочек, где сидел нетрезвый мужчина в жалкой одежонке, состоящей из сильно поношенного черного пальто, залатанных порток и кургузых башмаков. Он, сгорбившись, сидел на лавочке, курил сигареты без фильтра и, прерывисто кашляя, бубнил что-то себе под нос. Сначала Аркадий продефилировал мимо, потом притормозил и вовсе остановился, медленно повернулся на месте и стал разглядывать курильщика. Поскольку кандидатура показалась ему самой что ни на есть подходящей, он решительно направился к скамейке. Присев рядом, Аркадий откинулся на спинку скамьи и потянулся, изображая из себя уставшего от длительной ходьбы человека. Заросший забулдыга не обратил на него ни малейшего внимания.
Однако Аркадий умел разговаривать с людьми, поэтому не прошло и десяти минут, как они познакомились (причем забулдыга представился интеллигентом Борянычем) и дружно направились в ближайший магазин.
Аркадий (назвавшийся просто Филиппом из Омска) шел и ежился, постоянно передергивая плечами, будто столичный ветер окончательно одолел его до самых костей. Его спутник, напротив, потеплел и душой и телом, потому перебирал ногами весело и уверенно.
Состояние шокового восторга из-за щедрости сибиряка у Боряныча началось сразу около прилавка. Помимо обещанной водки, Филипп накупил такое количество всевозможных нарезок ветчины, колбасы и карбоната, что Боряныча замучило сильнейшее слюноотделение, поскольку последний раз он лакомился подобной роскошью ровно шесть лет назад – на поминках собственной матери.
Едва Аркадий с двумя пакетами в руках и сигаретой в зубах приблизился к заветному подъезду, как Боряныч ткнул в одно из окон и гордо молвил:
– Вот здесь я всю жизнь и живу. Как говорится, с момента своего зачатия!
– Здорово! Ну что, начинаем карнавал?
– Да уж поскорее бы…
Когда открылись двери лифта, первым на лестничной площадке появился Аркадий, следом за которым семенил Боряныч, словно опасаясь в самый ответственный момент упустить столь драгоценного собутыльника. Они подошли к нужной квартире, и Боряныч задиристо постучал кулаком по обветшалой двери. Затем обернулся к Аркадию и сделал успокаивающий жест: все, мол, будь спок.
Из-за двери послышался топот босых ног, а затем и хриплый женский голос, отнюдь не обещавший гостеприимного приема:
– Кто там еще?
– Сто грамм!
– Боряныч, ты?
– Цветы…
– Кто-о-о-о?
– Кто-кто, конь в пальто! Открывай давай! – распорядился Боряныч и снова подал знак Аркадию, который тихо произнес:
