С громким щелчком Дилан ввинтил свечу на место.
– Эрин помогает тебе?
– Ммм.
Тесc задумчиво глядела на ярко-желтую поверхность машины.
– На твоем месте я бы выбрала цвет спелого красного яблока. Дилан усмехнулся.
– Эрин выбрала этот цвет. Выглянув из-под капота, он поймал ее взгляд.
– Я голосовал за красный, правда. Но Эрин меня переубедила.
Встретившись взглядами, они вновь почувствовали то гипнотическое притяжение, повисшее неловкой паузой в воздухе, которое совсем недавно уже привело их в замешательство, и Дилан отвел глаза.
– И Эрин действительно помогает тебе собирать? – выпалила Тесc. Несмотря на неловкость, она все же была очень горда за свою дочь.
– Да, – ответил он, склоняясь над двигателем, – это занимает все наше свободное время. Вот почему она не играет на флейте и не поет в хоре. – Затем грубо прибавил:
– Или не берет уроки бальных танцев и игры на фортепиано.
Что за нотки слышатся в его тоне? Горечь? Обида? Сожаление? Тесc собиралась спросить, но как раз в этот момент Дилана окликнул молодой парень в спецовке, выглянувший из гаража.
– Да? – Дилан сразу же достал тряпку из заднего кармана и начал вытирать пальцы.
– Только что звонила школьная медсестра. Эрин заболела, ее вырвало, и ее надо забрать домой.
Тесc обеспокоенно сдвинула брови. Спазм желудка, как это часто бывает в критических ситуациях? Она нередко с этим сталкивалась, когда работала в “Скорой помощи”. Только сейчас она не могла унять дрожь, заставить себя сохранять хладнокровие.
– Спасибо, Дейв. Последишь тут за всем, пока я не вернусь?
– Конечно, – ответил молодой человек. Дилан еще что-то сказал, но Тесc уже не слышала его. Беспокойство, царившее в голове, было очень странным для нее. По роду своей деятельности она почти ежедневно сталкивалась с больными людьми, но никогда не впадала в такую панику. Спокойствие, четкая логика – вот ее лучшие качества как врача. Однако волнение, которое она испытывала сейчас, было неподвластно управлению, неконтролируемо. Ей хотелось узнать как можно больше о том, что именно сказала медсестра, но это сильное непонятное беспокойство ввело ее в какое-то оцепенение, словно зажало в тиски, которые она никак не могла разжать.
Внезапно ее осенило: да ведь это ее материнский инстинкт, о существовании которого она и не подозревала.
– Дилан, – сказала она. Он повернулся к ней.
– Ничего, если я поеду с тобой? В ее тоне послышалось отчаяние, и Дилан понял.
– Конечно, – без промедления согласился он. – Не беспокойся, с ней все в порядке. Мне надо быстренько принять душ перед выездом. Подождешь меня в офисе?
