Здоровенный негр положил Руфусу на плечо ладонь размером с пиццу. Гигантская голова круто скошена от покатого лба к огромному, мощному подбородку. Голова обрита, исключая густой ирокез по центру. В правой мочке – золотая серьга в форме револьвера. Такой же амулет свисал с золотой цепи на шее. Сигара с лейбаком «Эль Продукто» уютно устроилась в дыре, где не хватало желтеющего переднего зуба.
Мы втроем уселись на растерзанные барные стулья. К нам подошел бармен с мутными красными глазками кокаиниста.
– Что желаете, джентльмены?
У Регги все сплошь были черные, кроме жирной крашеной блондинки за стойкой напротив нас, чья тонкая белая футболка, я так понял, должна была продемонстрировать обвисшие груди во всем их меркнущем великолепии. Под толстыми очками в металлической оправе блондинкины глаза походили на лягушачьи. Возможно, миопия виной тому, что огненно-красная помада почти совсем промахнулась мимо губ. Блондинка нетерпеливо вздыхала, пока седеющий мужик на стальных костылях пытался не рухнуть на пол, давая ей прикурить.
– Мне как обычно, – ответил Руфус.
– Чем был занят? – спросил здоровяк.
– Особо ничем. Торговлю торговал. Бармен вернулся и смешал Руфусу «курвуазье» и «севен-ап». Руфус отхлебнул и почмокал губами.
– А-а, хорошее дерьмо.
Меня обрызгала пара гнусных капелек. Я вытерся о волосы. Я поклялся завязать с выпивкой навсегда.
– Малой, я тебя видел с какой-то мрачной девахой на днях. В «Жириках».
Малой широко улыбнулся и захохотал. Во рту запрыгала сигара.
– Ага, клевая, правда?
– Шустрая девка, Джим. – Руфус улыбнулся и подставил ладонь. Малой хлопнул так сильно, что я испугался, как бы он ее не сломал.
Другой голос сказал:
– Пошустрее бы не мешало. Этой корове диетические таблетки – в самый раз.
Я был поражен таким вызовом и еще больше тем, что Малой его проигнорировал.
– Так вы с ней живете? – спросил Руфус.
– И не думаю. Эта сучка выглядит ничего себе, и дырка у нее такая, что медок течет. Но ей бы только удолбаться.
– Ее можно понять. На себя посмотри. Уродливый бизон. Такой чумазый, что не поймешь, где грязь, а где ниггер, – сказал голос.
Малой опять не почтил вниманием этот инстинкт смерти. Не понимаю.
Внезапно Руфус уронил голову. Быстро ухватившись за волос, я избежал падения на барную стойку. Руфус хлопнул в ладоши и фальцетом взвизгнул.
– Чего ты ржешь? – спросил Малой.
– У тебя самый здоровенный негритянский нос на свете. Маме следовало тебя назвать Пылесосом.
