– Ну, я тяну иногда пару дорожек. Конечно.
Но эта сучка только этого и хочет. Дорожку за дорожкой, дни и ночи напролет.
– Ага, прямо как ты. Только ты выбрасываешь мертвых президентов. Потому что у нее есть пизда, а у тебя нет, ну еще бы.
Малой расстроился. Ему одного удара хватит, чтобы уложить Руфуса на стойку. Я глянул вниз – куда придется падать.
Местная популяция Блаттелла Германика была достаточно велика, ее защищал тусклый свет и бурая полировка. Они жили на орешках к пиву и попкорне. В их движениях не сквозили страх или бешенство, как у Айры в квартире. Хорошая простая жизнь.
– Ты понял, о чем я. С этой сучкой и не поговоришь даже, – сказал Малой.
Руфус опять засмеялся.
– Только слышишь, как бедра по ушам хлопают. «Сладкая крошка, раздвинь-ка ножки, угости немножко».
Он хлопнул Малого по плечу, и я опять чуть не упал. Но теперь я заметил, что граждане в баре – бледные, ненатурального оттенка, жалкие в неоновом свете. Как и люди вокруг, они чересчур злоупотребляли алкоголем.
– Заткнись, Руфус, – сказал я. – Больше со здоровяком не спорь. Я тут жить не хочу.
– Сучка тащит зарплату прямо из-под носа. Не знаю, что с ней делать, – жаловался Малой.
– Чек на пособие, а не зарплату. Вчера три часа в очереди, не забыл?
Мерзкий голос нужно заткнуть. Сколько еще Малой вытерпит?
– Ну то есть что делать-то? Чтоб грина не тратила, но дело делала? – спросил Малой.
– Не спрашивай, – ответил Руфус. – Меня твои мерзкие телки не цепляют.
Я вцепился ему в волосы.
– Ты понял, да, о чем речь? – снова вмешался голос. – Пять минут назад она была шустрая девка. Теперь жаднюга слышит, что она тянет бабки, и шустрая девка превращается в мерзкую телку. Не волнуйся, Малой под кайфом, потом и не вспомнит.
– Я в телку не сунусь, если не чувствую ни хрена, – продолжал Руфус.
Теперь настал черед Малого смеяться. «Эль Продукто» закачался у него в зубах.
– То есть что – встает, если вдарят?
– Телки с мордой в кокаине – это не для меня. Чистый бизнес. И, раз уж речь о бизнесе, ты Лестера не встречал?
Малой допил пиво и заказал еще. Судя по отражению циферблата в его потном кумполе, дело к ночи.
– Слыхал про Лестера? Сделал табличку: «Я слепой, благослови тебя господь». Каждый божий день сидит на тротуаре у больших контор в центре, с палкой для слепых. К осени столько бабок сделает, что на «Линкольн» хватит. А зачем он тебе? Подать ему хочешь?
– Парень занял у меня полгода назад, и тут у него случилась амнезия.
