Без единого слова Бисмарк, Барбаросса, Суфур и я поползли к дыре, так скрючившись, что наши стерниты щелкали по ухабам стены, словно игральные карты. Мысль о том, что самка, с которой я был когда-то близок, превратилась в чужака, наполняла меня ужасом.
По сигналу Бисмарка мы ворвались внутрь. Джулия завопила и принялась метать снаряды. Несколько раз попала, но никого серьезно не поранила. Наша группа захвата рассеялась под плинтусом. Я всматривался в темноту, но никого не видел.
– Все кончено, Джулия! – закричал я.
– Охладить! – Пищевая насыпь вращалась, точно голодные пчелы вокруг королевы.
Бисмарк медленно продвигался к Джулии с другой стороны. Она вертелась на месте, треща губными щупиками, будто кобра. Мы с Суфуром тоже двинулись. Когда она снова обернулась к нам, Бисмарк и Барбаросса подошли вплотную. У меня подогнулись ноги.
Но Бисмарк заорал:
– Вперед!
И мы ринулись в атаку. Я успел сделать шаг, и тут раздался голос из преисподней:
– Растопить! – Джулия превысила критическую скорость, и куча взлетела на воздух. Джулия обезумела, но все рассчитала: припасла здоровенные острые снаряды, и теперь они летели в нас. У меня отключились большие секторы обзора, по глазам разлилась боль. Кусок правого усика отвалился, и ужас погнал меня прочь.
Боль постепенно затихала. Как выяснилось, я находился почти в углу пещеры – долетел вслепую. Я постучал надкрыльями об дерево – стало легче. Горела покрытая спекшейся кровью кутикула. Я оказался в ловушке, я перепугался. Плевать, что Джулия – жертва голода. Теперь я сам – ее жертва.
Что за тонкие оттенки оживляют в мозгу другую реальность? Что, например, отпихивает яркий сон ради серого утра? Я не знаю. Но в тот момент Джулия выпихнула меня в новую реальность. Инстинкты мне изменили, но со мною остался Исход.
«Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и, увидев то, народ отступил и стал вдали».
Да, истинно. Только что мне делать?
«Сделай мне жертвенник из земли и приноси на нем всесожжения твои и мирные жертвы твои, овец твоих и волов твоих; во всяком месте, где Я положу память имени Моего, Я приду к тебе и благословлю тебя».
Да будет так.
Следующие несколько часов я действовал в интересах колонии. Какая разница, что меня подгоняли небылицы, которых я по случаю объелся в детстве? Без них я бы инстинктивно умер в углу под плинтусом.
Мы снова подошли к зоне обстрела. По сигналу Бисмарка рванули вперед. На этот раз мы шли зигзагами, уворачиваясь от снарядов.
