Скоро я увидел раскуроченные дома: окна и двери закрыты шлакобетоном и листовым металлом. У дверей на газетных подстилках спали бродяги. Я порадовался, увидев толпы Перипланета, что ищут тепла у бродяг под боком. Вечер был прохладный.
– Ч-черт, – проворчал Руфус, передернулся, сошел с тротуара и помахал такси.
Он сел в машину, и над полуразложившейся обивкой взлетела копоть. Пластиковая перегородка, мутная и заплеванная, приоткрылась, и водитель спросил:
– Куда едем?
Шины завизжали, мы рванули с места.
– Эй! – закричал Руфус. – Мы в Америке, Джек. Красный свет означает «стоп».
– Извини, приятель. Вымотался. Ночью пуэрториканцы по соседству гуляли. – Он обернулся и в рупор из пальцев весьма достоверно проревел сальсу на трубе. – До пяти утра уснуть не мог.
– Смотри, куда едешь. Со мной однажды такое было. Я набрал 911. Сказали, что вышлют машину. Никто не приехал. Тогда я позвонил еще раз и самым белым своим голосом сказал, что слышал выстрел. Четыре тачки прилетели, как ангелы. С сиренами и агентами в пуленепробиваемых жилетах. В ту ночь больше не шумели.
– В следующий раз попробую, – рассмеялся водитель.
Машина прижалась к обочине. Мы ехали не туда, прочь от Цыганкиной квартиры. Можно остаться в машине – рано или поздно вернется же водитель в тот район. Но там было так душно и грязно, что я предпочел Руфуса.
Он заплатил таксисту и добавил пять процентов чаевых. Едва мы вышли, он сунул руку под мышку. Из-под шляпы я заметил перламутровую рукоятку. Щелк. Предосторожность? Пуля в барабане? Мы куда идем – в джунгли?
Спрыгни я сейчас со шляпы, каковы шансы выбраться из гетто живым? Крысиные патрули на каждом углу. Нельзя так рисковать.
У меня одна защита – череп Руфуса. В отличие от яйцевидной Айриной головы этот кумпол поднимался ото лба до макушки, а затем резко обрывался к шее. Я переполз наверх и периодически спускался глянуть, что творится.
Руфус пинком распахнул треснувшую стеклянную дверь многоэтажки. На полу под почтовыми ящиками спал мужик лет сорока. Парень помоложе соскочил с подоконника и с недоброй улыбкой приблизился.
– Спокойно, – сказал Руфус.
Парень посмотрел на руку Руфуса, спрятанную под пиджак. Все еще улыбаясь, он сказал:
– Ты что здесь делаешь, чувак?
– Хиляй отсюда, или эта игрушка сдует тебя назад в Африку.
Человек отступил, по-прежнему улыбаясь, и вышел. Мы попятились к лифту.
Руфус открыл дверь в квартиру. В воздухе висел удушающий угольный туман. Большая негритянка сидела на ветхом пыльном диване перед маленьким телевизором, что угнездился на куче газет. Его антенны с шариками алюминиевой фольги на концах напомнили мне меня.
