Полицейских я тоже люблю, и поэтому я хотел объяснить все как можно точнее, но полисмен не дал мне достаточно времени, чтобы обдумать ответ.
— Так почему ты держал собаку? — повторил он.
— Мне нравятся собаки, — сказал я.
— Это ты ее убил? — спросил он.
А я сказал:
— Нет. Я не убивал.
— Это твои вилы? — спросил он.
Я сказал:
— Нет.
— Кажется, тебя все это очень расстроило, да? — сказал он.
Полицейский задавал слишком много вопросов. И он это делал слишком быстро. Мне это показалось похожим на буханки хлеба с фабрики, где работает дядя Терри. Эта фабрика — такая большая пекарня, а дядя Терри оперирует хлеборезкой. И иногда так бывает, что хлеборезка работает недостаточно быстро, а хлеб продолжает поступать, и получается закупорка. Я иногда представляю свой разум в виде машины, хотя это не обязательно хлеборезка. Но так проще объяснить другим, что со мной происходит.
Полицейский мужчина сказал:
— Ну? Что тут приключилось?…
Я отвернулся от него и снова упал лицом в траву. А потом издал звук, который отец называет стенаниями. Этот звук у меня вырывается, когда из внешнего мира приходит слишком много информации разом. Так бывает, например, когда я огорчаюсь. Тогда я подхожу к радиоприемнику и ставлю его на промежуточный канал между двумя станциями. Из него начинает вырываться шипение, которое называется. Если сильно отвернуть громкость, то, кроме него, ничего не слышно. И когда я его слушаю, я чувствую себя в безопасности…
…Тем временем полицейский взял меня под локоть и поднял на ноги.
А я не люблю, когда люди ко мне прикасаются.
И потому я его ударил.
Моя книга не будет смешной. Я не могу рассказывать шутки, потому что я их не понимаю. Вот шутка, например. Одна из отцовских.
Хорошее дело браком не назовут.
Я знаю: предполагается, что это смешно. Я спрашивал. Это потому, что слово «брак» имеет два значения: 1) брак — это женитьба и семейная жизнь; 2) брак — это плохая работа и ее результат, то есть негодные вещи. И кажется, что речь идет о значении 1, а на самом деле — о значении 2.
Если я пытаюсь произнести шутку сам, заставляя слово обозначать две разные вещи в одно и то же время, мне начинает казаться, что я слышу две разные мелодии, которые не сочетаются друг с другом и совсем не так хороши, как белый шум. Или у меня возникает чувство, что два разных человека пытаются одновременно говорить со мной на две разные темы.
Вот почему в этой книге нет никаких шуток.
