Вместо ответа Ганн ткнул пальцем в стекло, указывая куда-то вниз:
– Сам посмотри. Вон там, чуть левее водопада. И не так уж плохо выглядит – честно говоря, я ожидал худшего.
С точки зрения итальянца, его напарник несколько преувеличил размеры единственного подходящего для посадки места на западном склоне потухшего вулкана. Из пилотской кабины пятачок казался не больше кузова самосвала. Профессиональным взглядом пилота Ал в мгновение ока оценил все достоинства и недостатки посадочной площадки и выработал план действий. Его руки и ноги словно прилипли к штурвалу и педалям управления рулями высоты. Как всегда в такие минуты, он слился с машиной, превратившись в единое целое. Ювелирно корректируя скорость и угол спуска едва заметными движениями, Джиордино повел самолет на посадку почти впритирку со склоном горы, мысленно благодаря Небо за встречный ветер, хотя тот и не превышал четырех узлов. Скальный уступ шириной не более пятнадцати ярдов был усеян камнями, но, по счастью, не настолько крупными, чтобы повредить колеса шасси.
Оторвав одну руку от штурвала, Ал принялся осторожно манипулировать наклоном винтов, пока наконец машина не зависла прямо над серединой площадки. Видно было, как внизу под напором мощных воздушных струй от лопастей винтов разлетаются во все стороны мелкие камешки и пыль. Наступил самый ответственный момент. Сажать самолет Джиордино пришлось, что называется, “задним чутьем”; он опускал тяжелую махину “Боинга” дюйм за дюймом, одним глазом косясь на приближающуюся землю, другим поглядывая на отвесные скалы, уходящие ввысь не далее чем в десяти футах от кончика правого крыла. Наконец колеса с легким стуком коснулись каменистой поверхности, самолет замер на миг и грузно осел, подобно усаживающейся на полную кладку яиц толстой гусыне. Итальянец перевел дух, вытер пот со лба, затем убрал газ и выключил двигатели.
– Ф-фу-у, ну и посадочка! – с облегчением выдохнул он и тут же с озабоченным видом пощупал рукой между ног: – Нет, вроде сухо, а у тебя?
Совиное лицо Руди сморщилось в ухмылке:
– Неужели ты сомневался?
– С моей стороны скалы сильно способствовали. А что с твоей?
Во время приземления Ганн, как и Джиордино, не отрывал глаз от склона и только сейчас удосужился выглянуть в иллюминатор. В каких-нибудь четырех футах от левой дверцы кабины уступ круто обрывался почти на восемьсот футов вниз. Конец крыла завис далеко над пропастью. Улыбка на губах Руди разом увяла, а вновь обратившееся к пилоту лицо покрылось синюшной бледностью, как у утопленника.
