Рука Петры потянулась к бриллиантовым серьгам. Он уловил ее движение и улыбнулся.
– А-а. И это все? Я подарю тебе сотню бриллиантов. Тысячу.
– Он дает мне гораздо больше, чем бриллианты.
– И я дам тебе больше – все, что ты хочешь, все! Поедем со мной.
– Это было бы несправедливо. – Петра потупила взгляд.
Ланкона приподнял ее подбородок и посмотрел ей в лицо.
– Синьорина Манзи, мы не такие жалкие люди, чтобы подчиняться приличиям, не рабы мелочной морали. Я гордый орел, и до сегодняшнего вечера не встречал ни одной женщины, способной взлететь со мной.
Петра вспомнила о последнем подарке герцога – птице феникс, восставшей из пепла. Безудержные инстинкты боролись в ней с голосом разума.
– Я слишком многим обязана герцогу и не могу покинуть его.
– Ты веришь в предначертание судьбы? Когда судьба говорит нам, куда идти, мы не должны выбирать другую дорогу. – Он наклонился к ней. – Я с первого взгляда понял, что ты моя судьба, а я твоя. – Ланкона тихо напел ей строки из арии, те, от которых два часа назад у Петры захватило дух: – Adunque amiamoci, donna celeste. «Тогда разреши нам любить, божественная леди». – Он выпрямился. – Утром я пришлю за тобой экипаж.
Петру раздирали противоречия. Она знала, что если увидит завтра карету, то уедет к Ланконе не задумываясь и не оглядываясь.
И вдруг она ощутила руку герцога на своем локте.
– Петра, нам предстоит дальняя дорога. Синьор Ланкона, рад был познакомиться с вами и с наслаждением слушал ваше пение. – И герцог увел Петру.
Она оглянулась на красивого певца. Его золотистые глаза горели страстью, и тепло этого взгляда еще долго согревало ее.
По пути домой герцог молчал, но когда они приблизились к вилле, взял Петру за руку.
– Со мной будет все хорошо, Коломбина, – тихо сказал он. – Даже если ты уедешь, часть тебя останется здесь навсегда.
– О чем ты говоришь, Эдуардо?
– Пожалуйста, дорогая. – Он похлопал ее по руке. – Разве я не говорил тебе, что этот день придет? Я надеялся, что не так скоро, но такова жизнь. Я с самого начала знал, что не смогу сохранить тебя навсегда. Ты – мое произведение искусства, Петрина, и сейчас тебя должен узнать мир. Отправляйся с ним.
Она видела, что он все понял.
– О, Эдуардо, мой дорогой, добрый друг. – Петра обняла его за шею. – Мое сердце разрывается от боли…
– Оно излечится довольно скоро, отогретое жаром такой страсти, какой ты еще не знала. – Экипаж подкатил к ступенькам виллы. – А сейчас вытри глазки, малышка, и поднимайся. Антония поможет тебе собраться. Я видел блеск в глазах Ланконы, и Бог свидетель, он не захочет долго ждать.
