– Я знаю, дорогая, – пробормотал он, смущенно поглаживая ее по плечу. – Но ты должна потерпеть.
Лена взглянула на Петру, которая, сжавшись в комок и желая провалиться сквозь землю, раскладывала коралловые статуэтки.
– Это она, – прошипела Лена. – Мерзавка навела на меня порчу.
Джованни с тревогой взглянул на девочку.
– Синьора Гризелли хочет получить свою коробочку сегодня. Отнеси ее сейчас, Петра, – тихо попросил он.
Благодарная за то, что ей позволили уйти, Петра взяла коробочку, накинула шаль и поспешила к двери. Но от Лены не так-то легко было отделаться.
– Да, хорошо, если ты уйдешь! – резко бросила она. – Но будет еще лучше, если никогда не вернешься!
Девочка застыла в дверях, опасаясь, что если выйдет, ее не впустят обратно.
– Лена! – повысил голос Сакко, что случалось редко, особенно в разговорах с женой. – Петра нужна нам. Она… хороший работник.
– Да, она очень хорошо заговаривает против меня.
– Ради всех святых! Петра ребенок, у нее нет злых умыслов. Будь добра к ней, и святые вознаградят тебя. Послезавтра у нее день рождения…
– День рождения? – Лена повернулась к Петре, и глаза ее расширились. Выставив вперед красный коралловый фаллос, она двинулась к девочке. – Во вторник твой день рождения?
– Да. – Петра попятилась.
– Двадцать шестое апреля? И тебе исполнится пятнадцать?
Девочка кивнула, предчувствуя неладное.
– Я так и знала! – крикнула Лена и схватила Петру за волосы. – Я была права! Это наговор! Двадцать шестое апреля 1871 года. Она родилась в день извержения Везувия. В день смерти и разрушения! – Лена замахнулась фаллосом, и девочка испуганно прижалась к стене. – Ее родили, когда пепел покрыл землю, сделав ее бесплодной. А она так же поступает со мной!
– Лена, – заволновался Джованни, пытаясь остановить жену. – Петра ничего тебе не сделала.
– Я выгоню ее! – взвизгнула Лена. – Я никогда не забеременею, пока она здесь!
Джованни смущенно посмотрел на Петру. Боясь, что он подтвердит слова жены, девочка бросилась прочь. За ее спиной долго еще слышались радостные крики Лены Сакко.
На углу Петра на минуту остановилась, перевела дыхание, а потом побрела вдоль порта и мимо рынка, не обращая внимания на заигрывания матросов и даже не глядя вокруг.
– Я буду как камень, – твердила Петра. – Я все вытерплю. Я крепкая, не сломаюсь. – Она закуталась в шаль и обхватила себя руками, чтобы унять нервную дрожь. – Я Петра, камень. – Пусть ее отбрасывают прочь, как булыжник из-под ноги, она найдет себе место в жизни.
