Полицейские живут в другом мире, где о богатстве знают только понаслышке.
А он-то, дурак, решил, что она, хоть и ненадолго, может вернуться к нему! Как же, дождешься…
Видя, что Алан ждет от него каких-то слов, наставник выдавил из себя улыбку и сказал:
— Значит, тебе нравится гольф.
— Я этого не говорил. Сказал только, что играл каждую субботу.
— А на самом деле предпочел бы делать что-нибудь другое?
— Все, что угодно. Даже работать здесь. Но, понимаете… Раньше, до того, как мои родители переехали в Мемфис, папа каждую субботу и воскресенье играл в гольф с дедушкой Роллинсом. А у дедушки Уиндхема никогда не было сына. Когда они приезжали в Мемфис, я был партнером, — закончил Алан, пожав плечами.
Выходит, мальчишка отказывал себе в каких-то других, любимых играх, чтобы доставить удовольствие двум старикам, которым и в голову не пришло спросить, нравится ему гольф или нет. Ну и ну, подумал воспитатель, а Алан-то, оказывается, добрый, отзывчивый паренек!
Подошел грузовик отвезти команду обратно к полицейскому участку. Гард встал и, тронув подопечного за плечо, тихонько заметил:
— А ты, похоже, не такой ершистый, каким себя изображаешь, верно?
Алан не смутился и не обиделся. Бросив на старшего какой-то недетский взгляд, таким же тихим голосом ответил:
— Вы тоже.
И, усмехнувшись, отчего взрослое выражение куда-то улетучилось, припустил к машине, возле которой уже стояли Фрэнсис и Мэтью.
А ведь парень прав, подумал Гард, не спеша направляясь следом. Упрямым и строптивым он никогда не был, особенно, если приходилось иметь дело со сбившимися с праведного пути подростками и их очаровательными мамашами.
Кстати, перед одной из них неплохо было бы извиниться. Его вопросы, почему да отчего она разошлась с мужем, были, мягко говоря, не совсем тактичными. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах он, пожалуй, имеет право знать хотя бы в общих чертах, что у нее произошло с Реджи.
Мэйбл и не скрывала — ее муж полюбил другую. Гард прекрасно понимал, как ей больно в этом признаваться — стоило только вспомнить ее полные страдания глаза. Ему ли не знать, что чувствует человек, когда его без конца сравнивают с другим — и сравнение всегда оказывается в пользу последнего, — а потом бросают. Если бы возлюбленная тринадцать лет назад рассталась с ним только потому, что потеряла к нему интерес, конечно, было бы больно, но он бы как-нибудь пережил. Но знать, что она предпочла ему другого только по меркантильным соображениям, было невыносимо…
