Мальчишка взглянул на бутылочку и помотал головой.
— Не хочу пить.
— Все равно выпей. Жарища неимоверная…
Паренек неохотно согласился. Воспитатель опустился рядом с ним на землю и, откупорив свою бутылку, одним глотком ополовинил ее.
— Что-то ты сегодня тише воды, ниже травы, — заметил он.
— Вам не угодишь! Сами ведь этого добивались.
— Вовсе нет. Я просто хотел, чтобы ты перестал ныть по поводу и без повода. И еще чтобы хоть капельку постарался подружиться с Фрэнсисом и Мэтью.
— Они и так уже не разлей вода. Без меня прекрасно обойдутся, — равнодушно бросил Алан. — Ходят в одну школу. Полно дружков-приятелей.
— Но ведь и у тебя с ними много общего. Школа, спорт, музыка…
— А мама вчера наконец-то призналась бабушке и дедушке, что меня арестовали, — перебил его Алан.
Высказывание прозвучало настолько неожиданно, что Гард застыл на месте. Если бы ему сказал об этом кто угодно, только не Алан, он, не задумываясь, поинтересовался бы, как именно происходило дело. Но расспрашивать сына своей бывшей любовницы о том, как отреагировал на это признание ее отец, всегда считавший ухажера чем-то вроде пустого места, Гард не мог себя заставить.
Но мальчишка, похоже, и не ждал от него никаких слов — ему самому не терпелось выговориться.
— Все собрались у моей тети Дороти. Меня с остальными ребятами отправили наверх — не хотели, чтобы я подслушивал. Дедушка Роллинс назвал маму безответственной мамашей, а бабушка сказала, что лучше бы я жил с отцом.
— Алан отхлебнул из бутылки, потом закрыл ее крышкой и повертел в руках. — А другой дедушка сказал, что от вас всегда были одни неприятности, другого и ждать не приходится.
— Твой дедушка не очень-то меня любил, — спокойно заметил Гард.
Да, похоже, старика не переделать. Вбил себе в голову тринадцать лет назад, что он, Гард, ничтожество, да так и остался при своем мнении. Хотя, казалось бы, пора забыть старое.
— Мэйбл в конце концов послушалась его и вышла замуж за Реджи. Так нет, все никак не успокоится…
Алан сухо взглянул на него.
— Мой дедушка вас не не очень-то, а совсем не любит, — отчеканил он и усмехнулся, но вспомнил, с кем разговаривает, и усмешка тут же исчезла.
Как же он похож на мать, в который раз подумал Гард.
Паренек между тем снова открыл бутылку и, отпив глоток, принялся носком кеда выковыривать из земли какой-то корешок.
— Они довели маму до слез, — прошептал он.
Гарду не составило никакого труда представить себе заплаканную Мэйбл. За время их знакомства она плакала дважды — в ту ночь, когда он лишил ее невинности, и еще раз, когда они поссорились из-за какого-то пустяка. В тот вечер он был настолько взбешен, что отвез ее обратно на пустую стоянку, где она оставила свою машину. Когда девушка сняла мотоциклетный шлем — он всегда перед поездкой заставлял его надевать, — увидел, как по ее щекам текут слезы. Не проронив ни слова, сел на свой драндулет и умчался прочь, но, не проехав и сотни метров, не выдержал, вернулся. Подбежал к ней, крепко прижал к себе, покрывая ее лицо поцелуями. Несколько секунд спустя они уже нетерпеливо, жадно любили друг друга на заднем сиденье ее машины. Как это случилось, никто из них так и не понял…
