— Видишь ли, что именно оно означает, я и сама толком не знаю. Чудак какой-то, наверное. Человек, который живет один и ни с кем не водится.
— А он действительно такой?
— Ну, может, папа немного преувеличил…
Я надеялся, что Верин папа действительно немного преувеличил. Если дядя Андреас ни с кем не дружит, ему наверняка не понравится, что мы заявились к нему в гости.
— Это все чепуха, — сказала Вера. — Главное, узнать бы, на какой улице он живет.
— А ты что, не знаешь?
— Нет.
Вот так номер! Я был в отчаянии, но Вера не думала сдаваться.
— Ничего, мы у кого-нибудь узнаем, — решила она.
Мы медленно побрели по улицам, надеясь найти кого-нибудь, кто бы сказал нам, где живет дядюшка Андреас. Мы встречали прохожих, но большинство были тоже беженцы, и расспрашивать их было бесполезно.
По улицам проносились немецкие грузовики, нагруженные пулеметами, от их тяжести камни вылетали из булыжной мостовой. Вера обратилась к женщине, которая подметала крыльцо своего домика, но та никогда не слышала о человеке по имени Андреас Спигел.
— Спроси-ка лучше его, — посоветовала она, указав рукой на приближавшегося к нам пожарника.
Мы повторили наш вопрос. Пожарник задумался и, зажмурив глаза, сдвинул каску на затылок.
— Андреас Спигел… Знакомое имя. — Он открыл глаза и поглядел на крышу соседнего дома. Мы невольно проследили за его взглядом, словно ожидая увидеть на крыше дядюшку Андреаса. А пожарник вдруг щелкнул пальцами. — Я знаю, о ком вы спрашиваете. Это Пемза. Сейчас я вам в двух словах объясню, как к нему пройти. Вот смотрите…
Не только в двух словах, но и с помощью выразительных жестов он объяснил нам дорогу: мимо цикорной фабрики, дальше свернуть налево, потом направо.
— Там перед домом растет большой каштан, — добавил он для уточнения.
— Перед виллой, у него вилла, — поправила его Вера.
— Все равно, вилла тоже дом, — сказал пожарник. Вера поблагодарила его, и мы пустились в дорогу.
— Почему он назвал его Пемзой? — поинтересовался я.
— Прозвище, наверное.
Я подумал: какое забавное у Вериного дядюшки прозвище, а вслух сказал:
— Только бы он был дома…
— Придется рискнуть, — ответила Вера.
Она еще немного прихрамывала, антисептическая мазь, которой в медпункте смазал ее ноги санитар, сделавший перевязку, конечно, не могла сразу унять боль и залечить волдыри. Мне было ее очень жаль, и я сказал:
— По-моему, я уже вижу каштановое дерево.
— Хотелось бы мне, чтобы это было так, но мы пока только вышли на дорогу, — вздохнула Вера.
