— Вы думаете, оно получит по-настоящему громкий резонанс, если жертвой станет полицейский?
— Конечно. И тогда уж нас никто не заподозрит.
— Это невероятный риск.
— Тойер подобрался совсем близко. Удивительно, что он дает нам такую прекрасную возможность — вероятно, он совершенно не понимает, что у него уже все козыри на руках.
— Часто ли вам приходилось такое делать?
— Что? Убивать? Разве сейчас это важно? Случалось. Но не забывайте, что однажды выработанные навыки восстанавливаются быстро.
Шильдкнехт что-то пронюхала. Группа Тойера даже зауважала директрису за то, что она так ловко их раскусила. Так что комиссарам удалось быстро обсудить ситуацию лишь во время обеденного перерыва в привокзальном «Макдоналдсе». Хафнер был раздосадован тем, что этот ресторан исключил из своего ассортимента пиво. Тойер тоже сомневался в удачном выборе места встречи.
— Мне приснились вороны, — неуверенно начал он. (Как хорошо, что они уже давно знали друг друга — никто не удивился такому началу разговора.) — И мне снова вспомнились отрывки из Библии. Кстати, вот если все, что мы знаем, записывать на кальку… Потом наложить один листок на другой… Тогда нам обязательно бросится что-нибудь в глаза.
— Как? — с легким отчаяньем спросил Штерн. — Вы действительно хотите так сделать? Записывать все на кальку?
Хафнер, все еще не опомнившийся от обиды и шока, повернулся к стойке:
— Амиго, принесите ручки!
— Нет! — воскликнул Тойер. — Ручки нам не потребуются — я просто имел в виду, что так можно было бы добиться наглядности, это лишь пример…
Лейдиг кивнул:
— И тогда так или иначе на первый план выйдет церковь Святого Духа. Я уверен в этом.
У его шефа отвисла челюсть.
— Знаете, я сейчас вот что подумал… Роню убивают, причем близости с пастором у нее не было — во всяком случае, телесной. Потом приканчивают и пастора. Версия самоубийства отпадает…
— Пильц чего-то жутко боялся, — добавил Штерн и кивнул. — Скрывался…
— К сожалению, безрукий экс-террорист даже толком не знал, кого ему следует опасаться. — Хафнер курил и с ненавистью пускал дым в сторону таблички, запрещавшей курение. — Сначала он испугался звонившего, затем шефа…
— Простите, тут нельзя курить.
— Отвали, сволочь экологическая!
Тойер тер виски.
— Да, вообще-то теперь можно лишь гадать, что он думал. Хотелось бы выяснить, что уже знает тот, другой, и боится ли он чего-нибудь. Вы поняли меня? Я полагаю, что изъясняюсь слишком туманно. Да и сам вообще-то в тумане.
