Старые и юные, они стекались сюда отовсюду, каждый со своей историей, как две капли похожей на историю соседа. Кое-кто вовсе не пил. Некоторые являлись даже умытыми и чистыми – наведя лоск в ближайшем туалете. Здесь действовала строгая, редко кем нарушаемая иерархия. На время приютской кормежки объявляли перемирие даже злейшие враги, а к монахиням все до единого относились с почтением и трогательной благодарностью.
В парне чувствуется воспитание, думала Анжела, наблюдая, как Стив выискивает свободное место за столом, в одной руке держа тарелку с супом, в другой – несколько кусков хлеба. Стив ее тревожил. Хорошо это или плохо – другой вопрос; скорее даже плохо. Она не один год потратила на то, чтобы научиться не тревожиться за всех своих подопечных. Ни будущее их, ни тем более прошлое от нее не зависело – так какой же смысл в бесплодном волнении? С постояльцами нужно работать. Приют – это всего лишь конвейер. Остановка на суп, остановка на два-три добрых слова. Поехали дальше. Допустить слабость, позволить душевную привязанность – значит взять на себя ответственность, а после неминуемо пережить разочарование.
И все-таки время от времени кому-то из этих несчастных удавалось проникнуть сквозь защитную броню сестер. Вот и Стив… По-детски сжатые губы и плохо скрываемый испуг в глазах остро напомнили ей дядюшку Майки. Понимая, что ступает по тонкому льду, она решила завтра же попросить Мэри Маргарет об одолжении: пусть новеньким займется кто-нибудь из монашек. Забот и без того хватает, а тут еще этот Роберт и несостоявшаяся встреча за кофе из головы не идет. Да и о дядюшке Майки лучше лишний раз не вспоминать.
Почти весь остаток своего трехдневного отпуска она провела на чердаке. Майки что-то совсем затосковал, часами смотрел в пустоту перед собой, Анжеле стоило громадных усилий вызвать у него подобие улыбки. Взгляд его был постоянно устремлен куда-то мимо нее; если она пыталась пригладить спутанные лохмы, он вздрагивал, как дикий зверь, и Анжеле нескоро удалось уговорить его постричься.
– Ну что с тобой, дядя Майки? – шепнула она, привлекая к себе его голову. – Расскажи мне, я помогу.
Он дернулся, уткнувшись лицом ей в плечо.
– Ну-ну, не бойся. Скажи, что с тобой? Почему ты так себя ведешь? Приболел?
Майки засопел, сплющив нос о ключицу Анжелы. Она подалась назад в попытке приподнять его голову и заглянуть в глаза.
– Может, доктора позовем?
Тихий протестующий стон – и дядюшка уполз в дальний угол.
