Она вздохнула с облегчением, когда они добрались до подножия холма и дорога, выровнявшись, соединилась с другой, тянувшейся по дну лощины. Когда они достигли этого места, она услышала, как кто-то скачет на лошади по ответвлению дороги, скрытому от нее высоким берегом, и натянула поводья, чтобы пропустить всадника, который промелькнул перед ней. Однако она успела заметить иноземное одеяние и смуглое, бородатое лицо под тюрбаном из блестящей ткани до того, как он снова скрылся из вида за поворотом дороги в направлении деревни.
– Это слуга мистера Хоксуорта, – пояснил Стивен, видя изумление Памелы. – Мистер Хоксуорт, знаете ли, прежде жил в Индии, сколотил там огромное состояние и привез с собой обратно этого Махду, и говорят, этот Махду на все готов ради мистера Хоксуорта, на любое злодейство. Говорят…
– Опять ты наслушался болтовни слуг, Стивен, – оборвала его Мелисса. – Бабушка запретила нам говорить об этом человеке, и ты это прекрасно знаешь.
– Я не понимаю почему! – возразил Стивен. – Мне нравится о нем разговаривать! А еще мне хотелось бы побеседовать с ним и расспросить про Индию и о том, действительно ли он совершал там все те ужасные вещи, которые ему приписывают. Я не боюсь его!
– Если бабушка запретила вам говорить о мистере Хоксуорте, сэр Стивен, то тут больше не о чем рассуждать, – вмешалась Памела. – Прошу вас, помните о том, куда мы едем и зачем, и постарайтесь направить свои мысли в более подобающее русло.
Стивен насупился и замолчал, уткнувшись лицом в шелковистую шерсть Рассета. Он не произнес больше ни слова, пока они не добрались до места назначения. Церковь стояла на той же стороне реки, что и Таррингтон-Чейс, но за деревней, на гребне небольшого холма. Короткая, круто спускающаяся аллея, обсаженная каштанами, вела к поросшей травой площадке перед крытым проходом на кладбище. Здесь они остановились и привязали лошадь. Рассета тоже привязали и оставили, а Памела, взяв цветы, следом за своими подопечными миновала ворота и двинулась по тропинке.
Погост представлял собой унылое, расположенное с северной стороны от церкви место, покрытое тенью от огромных древних тисов, с неосвященной землей, где, в соответствии с суровыми старинными обычаями, хоронили некрещеных и самоубийц. Даже летним днем здесь царила гнетущая атмосфера – исполинские деревья заслоняли солнце и простирали над могилами свои темные ветви.
Сама же церковь была прекрасна – маленькая, старая, с обилием резьбы и витражей. Имя семейства Таррингтонов и его фамильный герб находились на самом виду, и Памела в первый раз осознала, какой глубокий отпечаток семья наложила на этот приход, более двух столетий сохранявшая здесь неоспоримое господство. Неудивительно, что, когда дело касалось Джейсона Хоксуорта, жители округи оглядывались на хозяйку поместья Таррингтон-Чейс.
