— Naturlich [28], — удовлетворенно кивнул синэргист-полиглот. — Рыжая перепелка, разновидность горлицы В количестве двух штук.
Держась на благопристойном расстоянии, он последовал за двумя юными модницами.
Теперь нужно было найти какую-нибудь ветку, однако в этой части могучей Столицы деревьями и не пахло.
Путеводительницы нырнули в огромный административный корпус. Над дверями, которые смело могли бы украшать вход какой-нибудь пагоды, шла надпись, сделанная стилизованными под иероглифы буквами:
Уинтер начал хихикать. Структура обернулась чем-то похожим на дурацкую игру в поиски клада, оставалось только посмотреть, какой дурацкий приз заслужил он своей догадливостью.
Пройдя через вестибюль, синэргист не стал тратить времени зря, а сразу же изучил список съемщиков помещений на букву «П», нашел строчку «Одесса Партридж — 3030», скоростным лифтом поднялся на тридцатый этаж и — вот она, внушительная трехстворчатая дверь с табличкой «ПАРТРИДЖ».
Уинтер открыл дверь.
И оказался посреди самого настоящего симфонического оркестра, правда
— без музыкантов. Синэргиста окружали все известные и неизвестные ему инструменты — струнные, медные, деревянные, ударные.
— Доброе утро, мистер Уинтер. — К нему приближалась очаровательная юная леди, успевшая уже снять шляпку Eugenie. — Очень приятно, что вы изыскали возможность прийти в назначенное время. Спинет готов к осмотру. Фрэнсис!
— Спинет? — тупо повторил Уинтер.
— Ну, в действительности, конечно же, вирджинал. Знаете, настольный спинет, без ножек. Фрэнсис, проводи, пожалуйста, мистера Уинтера в студию.
Вторая очаровательная леди, появившаяся за это время и тоже успевшая снять головной убор, провела Уинтера через симфонические дебри.
— У нас возникли определенные трудности с настройкой, — доверительно, сообщила она. — Надеюсь, вы не будете излишне придирчивы насчет ля-четыреста тридцать девять, мистер Уинтер. Струны просто не выдерживают больше четырехсот тридцати пяти. Сюда, пожалуйста.
Девушка открыла дверь студии и мягко впихнула ошеломленного журналиста внутрь.
— Доброе утро, король Р-ог, — сказала я.
Не думаю, чтобы Уинтер меня слышал. Он просто смотрел и смотрел, а потом заговорил:
— Но вы же — та самая приятная леди с вечеринки доктора Йейла. Похожая на примадонну. Я еще подумал, что вам бы петь Брюнхильду.
— Вы этого не говорили. Я — Одесса Партридж. К сожалению, не певица, хотя и имею некоторое отношение к музыке.
Уинтер быстро окинул помещение взглядом. На стенах — толстая звукоизоляция, окна с двойными стеклами, кипы нот — и печатных, и рукописных, — золоченый клавикорд, вирджинал, концертный рояль, за роялем
