— Ты не одна? — раздался за дверью пискливый голосок, и в комнату вошла пожилая женщина, сухая, как ветвь засохшей ивы.
— Граф Маньяра, — представляет его Мария.
— О, о, сеньор Маньяра! — кланяется, скрипит женщина. — Какая честь для нас… Я — тетка Паскуаля, ваша милость, Летисия-и-Эбреро…
Звук «р» перекатывается во рту, небогатом зубами, как если бы кто-то проводил тростью по прутьям железной ограды; движения тетки торопливы и незавершенны.
— Счастлива познакомиться с вашей милостью… Много наслышана о вас…
Водопадом льется ее речь, но тут послышались шаги.
— Грубиян, кто зовет гостя, а самого нету дома! — кричит Паскуаль, распахивая дверь. — Прости, Мигель! И добро пожаловать в наш бедный дом. Один стол о четырех ногах, — обрати внимание, все четыре целы! — пять стульев, сундук с праздничными одеждами, скамеечка для молитв да несколько горшков с цветами. Разве это не все, что нужно?
За вином завязалась беседа.
Льстивые и подобострастные слова Летисии, короткие, тихие фразы Марии и лихорадочный рассказ Паскуаля о конце войны.
Однако знатный гость — все молчаливее, все невнимательнее. Сидит, словно глухой, водит глазами по потрескавшейся стене, соображая, как отдалить Соледад от деда с бабкой.
В разгар монолога Паскуаля он встает и прощается. Паскуаль и Мария провожают его на галерею, над которой уже выплыли звезды.
«Быть чем угодно — только вблизи от него!» — думает Мария, глядя вслед Маньяре.
ДОН ПЕДРО КАЛЬДЕРОН ДЕ ЛА БАРКА
«ЖИЗНЬ — ЭТО СОН»
Билетеры смахивают пыль с кресел для знатных зрителей, слуги зажигают огромные канделябры в зале, а на сцене идет последняя репетиция. Актеры в красочных костюмах подают реплики вполголоса — берегут голоса для представления.
Женщины, которые будут в антрактах продавать воду, апельсины, маслины и финики, жмутся в темных углах позади кресел.
Что небо определило,
Что на лазурных таблицах
Божьи персты начертали,
Выразив в тайных знаках
Письменами златыми, —
То никогда не обманет.
Обманывает, кто хочет
С замыслом нечестивым
Те знаки прочесть и проникнуть
Первая женщина. Как красиво…
Вторая женщина. Я не понимаю, что он говорит.
Третья женщина. Я тоже, но все равно красиво.
Вторая женщина. Стало быть, он — сын того короля?
Первая женщина. Сехизмундо? Ну да! А ты только сейчас поняла?
Вторая женщина. Да я не видела целиком.
Третья женщина. Ужасно, что принц чуть ли не голый и посажен на цепь, как злая собака.
Вторая женщина. Не следовало бы никому показываться таким обнаженным. Это непристойно.
