Капуцин, продающий святые реликвии, ведет разговор с цветочницей.
— Букетики твои — семена греховности.
— Это почему же? — хмурится худая женщина, склонившись над корзиной роз.
— А вот почему: подойдет кабальеро, купит розу — и куда он потом идет? На Аламеду, так? Там он бросает розу в девушку, она ее поднимает — и готово дело.
— Что готово-то? Какое дело?
— А несчастье.
— Вот как? Почему же несчастье? Как раз наоборот! От розы этой обоим им выходит…
— Несчастье, говорю тебе, — стоит на своем продавец святынь. — Выходит от этого или муж под башмаком, или покинутая дева.
— Зато до этого — любовь! — восклицает цветочница.
— Прямой путь к несчастью, — хмуро твердит капуцин.
— Ах ты, старая сова! — вскипает цветочница. — Зелен тебе виноград, и самому не достать, и для других жалко, вот и сваливаешь все на мои розы! Да разве и без роз не сходятся люди?
Женщина не замечает, что в запальчивости свидетельствует во вред собственной торговле, и Мигель, прислушивавшийся к спору, говорит ей:
— Я хотел купить розы, но раз ты утверждаешь, что можно обойтись без них, не стану покупать.
— Ваша милость! — взвизгивает девушка. — Какой дурак и подлец сказал вам, что можно познакомиться с дамой без букета?
— Да ты сама и сказала, — замечает Мигель, а капуцин хохочет так, что его жирное брюхо колышется.
— Я? Ах ты, ворона, залягай тебя осел! — обращает цветочница свой гнев на монаха. — Ну что ж, я несла чепуху, это он меня околдовал, ваша милость, этот злодей, этот…
— Эй, поосторожнее, глупая баба! — обозлился капуцин. — Ваша милость, не берите у нее ничего. Купите лучше святой образок с отпущением грехов. Две штуки за три реала, большой выбор — от пречистой девы до святого Ромуальдо…
— Не слушайте его, ваша милость! — перекрикивает монаха цветочница. — Роза приятна для взора и обоняния и признак хорошего тона! А что образок? Кусок бумаги, гроша не стоит…
— Мои образки и ладанки — свячены, грешная женщина! — гремит монах. — Вот донесу на тебя…
Мигель перехватил цветочницу, которая бросилась было на монаха, и тем спас, быть может, глаза последнего от ногтей разъяренной женщины:
— Довольно! Давай сюда розы.
— Весь букет, ваша милость?
— Да. Вот тебе серебряный.
— У меня нет сдачи, ваша милость, — жалобно протянула цветочница.
— Не надо, — отмахнулся Мигель, и женщина бросилась целовать ему руки.
Он кинул серебряный и монаху. Разъяренных противников объединяет теперь чувство признательности, и оба дружно выкрикивают вслед Мигелю слова благодарности.
