— Барышня пошли на старую конюшню.
И указала на полуразрушенный сарай, видневшийся вдалеке. Егор повернул в ту сторону, руки в карманы, покуривая. Он не собирался придавать масштабов экспедиции своим поискам Симины. «Ого, какое гнездышко для ведьм», — подумал он, входя в каретный сарай. Сарай был длинный, темный, заброшенный, с прорехами в крыше. В дальнем конце он разглядел Симину, сидящую в допотопном экипаже. Завидев его, девочка быстро отшвырнула прочь какую-то тряпку, которую держала в руке, поднялась на ноги, и по ее взгляду Егор понял, что поединок будет нелегким.
— Вот ты куда забралась, Симина, — начал он нарочито жизнерадостным тоном. — Что ты тут делаешь?
— Я играла, господин художник, — ответила Симина, глядя на него немигающими глазами.
— Что за игры! — изобразил удивление Егор, подходя ближе. — В старом пыльном драндулете...
Он осторожно потрогал пальцем фонарь, но не обнаружил ни следа пыли. Тогда он понял жест Симины, бросившей тряпку при его появлении.
— Драндулет-то старый, да ты, я вижу, им дорожишь, — продолжал он. — Смотришь за ним, в чистоте содержишь...
— Нет, — отпиралась Симина, — я просто тут играла и, чтобы не испачкаться...
— Что ж ты тогда так испугалась и тряпку бросила? — наступал Егор.
— Не могла же я подать вам руку с пыльной тряпкой, — парировала Симина. Выдержала паузу, улыбнулась. — Я думала, вы захотите поздороваться со мной за руку, — кокетливо добавила она.
Егор покраснел. Он сразу проиграл очко.
— Чей это был экипаж? — спросил он.
— Девицы Кристины.
Они резко скрестили взгляды. «Знает, — понял Егор, — она знает, что произошло сегодня ночью».
— Ах, Кристина, — заговорил Егор, как будто ничего не заметив. — Бедная старушка! Какая у нее была ветхая, допотопная коляска — под стать самой бедной тете. На этих подушках она покоила свои старые косточки, когда выезжала подышать свежим воздухом... — Он засмеялся, закружил по сараю. — В этой шикарной барской коляске она разъезжала по имению, и ветер продувал ее насквозь и трепал ее седые волосы... так или нет? — Оборвав смех, он остановился перед Симиной.
На губах у девочки играла улыбка брезгливой жалости и сарказма. Встретясь глазами с Егором, она попыталась сдержать улыбку, как будто ей было за него стыдно.
— Вы прекрасно знаете, что девица Кристина, — заговорила она, нажимая на это слово, — что девица Кристина никогда не была старухой.
— Ни ты, ни я ничего о ней не знаем, — отрезал Егор.
— Зачем же так, господин художник? — простодушно удивилась Симина. — Ведь вы ее видели...
