– Молнии в глазах… она покачнулась. Схватилась за висок дрогнувшими пальцами.
– Это тоже уже не жизнь… - подумала она про себя. У нее уже не было сил спорить. Стараясь не пошатываться, она подошла к двери…
Акиро смотрел ей вслед, не двигаясь с места. Когда дверь закрылась, он еще продолжал стоять… только спустя какое-то время он молча повернулся и сел за стол, глядя перед собой невидящим взглядом.
Yamato.
Одно это слово вызывало боль.
x x x
Темный, насупившийся город… тучи заволокли небо, и обрадованно вспыхнули огни назойливых реклам; непонятно было, где начинается день и где начинается ночь, только если иногда в вышине вместо рекламного щита можно было увидеть обыкновенный щит с часами, вечно занятыми делением количества часов на количество минут… Секунды перетекали из будущего в прошлое, не задерживаясь в пространстве настоящего момента.
То ли время бежало вперед, то ли остановилось… Тифф могла обнаружить, что она сидит на какой-то скамейке, прислонившись к стене, и провожает взглядом машины и людей, то она принималась вновь бродить по городу и никогда не знала, повлечет ли ее то ли к большим улицам, то ли к заброшенным закоулкам. Она смотрела на город и отмечала про себя, что он красив, красив даже в своей непонятности и жестокости. Она хотела бы оказаться на месте кого-нибудь из этих людей, постоянно сновавших мимо, она хотела бы, чтобы у нее был какой-то смысл в ее действиях и перемещениях, чтобы было, куда идти и к кому, чтобы думать о сегодняшнем, вчерашнем и завтрашнем дне… но она бродила, стараясь не думать.
"Ты только оттягиваешь неизбежное", - сказал ее внутренний голос, одновременно собственный и чужой. Она вздохнула, не желая ни принять, ни оспорить его правоту. Отсюда, с правого берега, ей хорошо была видна вершина здания Akusir'ы, двух неравных башен, более высокая из которых была окружена светящимся кольцом, по которому постоянно двигалась беспрерывная лента, рекламное заклинание:
FORYOUANDFOREVER
Она вспоминала Шинтаро и сказанное им и приходила к выводу, что не может его ненавидеть. Задумчиво вертя в руках карточку с синей полосой, она отмечала про себя, что относится к нему и ко всему, что было связано с ним, его помощниками и тому, что они сделали, с каким-то странным спокойствием. У нее не получалось их возненавидеть, даже если бы она и хотела; она могла повторять себе, что то, что они сделали, жестокость и несправедливость, но не чувствами - только умом. Если же поверить им, всего лишь только поверить… всего лишь принять, что это действительно искреннее и столь нужное ей предложение…
