Через несколько минут пришла экономка, чтобы убрать тарелки и поставить на стол вазу со свежими фруктами, кофе для женщин и клубничный крем для Джинны. В отличие от Роуз, экономка была приходящей. Она появлялась в квартире на авеню Фош каждое утро в семь часов, чтобы приготовить завтрак, ленч и обед для четырех членов семьи. Роуз выписали из Лондона незадолго до родов Полетт.
Иэн настоял на том, чтобы они пригласили для ребенка обученную английскую няню вопреки возражениям жены. В то время Полетт не могла понять, почему им не подходит француженка, но Иэн проявил твердость. Полетт обнаружила, что как бы он ни восхищался французским образом жизни, он мог быть на удивление упрямым в некоторых вопросах.
И на удивление бесчувственным.
Полетт вспомнила их свадьбу. Сначала они прошли через гражданскую церемонию в Париже, потом было решено устроить официальное церковное бракосочетание на юге Франции, где родители Полетт владели старым замком, расположенным в долине Дордони. Это была красивая, но невозделанная сельская местность, совершенно непохожая на роскошное средиземноморское побережье - единственную часть Франции, с которой был знаком Иэн. Он казался отсутствующим во время приготовлений к шикарной свадьбе со множеством приглашенных на уик-энд гостей.
В замке кипела бурная деятельность. Там суетились четыре подружки невесты, дяди, тети, двоюродные братья и сестры, несколько нанятых служанок и экономка. Портниха вносила последние изменения в наряды. Все пребывали в состоянии крайнего возбуждения - кроме жениха, читавшего в гостиной "Файненшл Таймс". Иэн казался воплощением английской невозмутимости. Он словно забрел в чужой дом и был вынужден задержаться там на несколько минут, пока местный механик чинит его автомобиль, сломавшийся где-то неподалеку. Он демонстрировал полную отстраненность и отсутствие интереса к происходящему. Полетт не могла забыть эту картину.
Столь же незабываемым (хотя и по совсем иным причинам) оказалось для Полетт первое впечатление от Роуз Пай. Англичанка приехала в дом Николсонов, чтобы взять на себя обязанности няни ребенка, который должен был скоро появиться на свет. Хотя Полетт могла родить в любую минуту, ей удавалось на протяжении всей беременности сохранять свой обычный роскошный имидж. Она поправилась только на пять килограммов и уделяла большое внимание своим туалетам и макияжу.
Полетт была светской тридцатисемилетней женщиной, а Роуз неискушенной двадцатитрехлетней няней. В своей круглой фетровой шляпе с поднятыми полями, простом синем платье и пальто англичанка напоминала Полетт поблекшую, бесстрастную старую деву. Однако её рекомендовали как превосходную няню. Полетт вздохнула и показала девушке её комнату, находившуюся рядом с детской, в дальнем от спальни Николсонов конце квартиры.
