Она собралась спросить его, чем он занимается, когда не покоряет девичьи сердца в "Альпина Грилль Рум", но вдруг увидела приближающегося к ним Иэна, губы которого были неодобрительно сжаты.
- О, папа. - Она попыталась говорить невозмутимо, раскованно, однако её голос дрогнул. - Разреши познакомить тебя с Томом МакКиллапом. Том, это мой отец.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Джинна заметила девушек, пытавшихся приблизиться к Тому. Но они были на удивление воспитанными, хоть и размахивали предназначенными для автографов клочками бумаги. Они как дети, подумала Джинна, чувствуя себя с каждой минутой все более взрослой.
- Очень приятно, мистер Николсон, - непринужденно произнес Том.
Иэн нахмурился.
- К сожалению, моя дочь слишком импульсивна. Я приношу извинения за её поведение. А теперь, если вы нас простите, нам пора уходить. Уверен, ваши поклонницы не станут возражать. - Он бросил презрительный взгляд в сторону возбужденных девушек. - Мне было очень приятно с вами познакомиться.
Прежде чем Джинна успела раскрыть рот, Иэн увел её. Она и Алексис поспешили за мистером Николсоном к двери, точно беженцы, спасающиеся от оккупантов. Джинна тотчас перестала ощущать себя взрослой.
- Право, папа! - вот все, что ей удалось произнести, когда их окутал колючий ночной воздух Сент-Морица. - Как ты мог?
- Мне неприятно видеть, как моя дочь выставляет себя на посмешище из-за какого-то смазливого рок-певца. Я видел, как он схватил тебя за руку.
Алексис закуталась в свою шубу из шиншиллы и, как обычно, ничего не сказала.
- Том не хватал меня за руку. Это я схватила его руку!
Иэн промолчал. Он словно считал её недостойной его беседы. Однако он любит меня, подумала Джинна, когда они в неловком молчании шагали назад к "Энгадину".
Джинна сама не сознавала, как повлияло на неё то, что она выросла без матери. Из-за этого она рано повзрослела в некоторых практических вопросах, ей пришлось стать более самостоятельной, но она была лишена теплоты, необходимой для эмоционального развития женщины.
Джинна знала, что мать Алексис внезапно умерла, когда её мачехе было двенадцать лет. Однако она не догадывалась, какими похожими они были, несмотря на кажущиеся различия. Вторая жена отца всегда оставалась для Джинны загадочной, красивой, ледяной золотоискательницей, и хотя презирать Алексис было трудно, так же трудно было симпатизировать ей.
Но сейчас, когда Джинна сидела перед трюмо и накладывала макияж, её мысли были посвящены не Алексис. Они были крепко прикованы к Тому. Позвонит ли он ей до их отъезда из Сент-Морица? Она терзала себя этим вопросом. Почти не рассчитывала на его звонок, однако молилась о том, чтобы он позвонил ей.
