Сводимое в единую «пантомиму» целевого процесса движение исполнительных органов в конечном счете образует собой точный двигательный эквивалент целостной структуры многозвенной орудийной деятельности. Именно благодаря формированию и последующей автоматизации этого эквивалента оказывается возможным интегрировать несколько орудий в составе одного сложно организованного деятельного акта. И нет ничего страшного в том, что поначалу эта интеграция может быть только чисто механической, не одухотворенной даже зачатками сознания. Со временем, то есть с развитием тех процессов, о которых еще будет идти речь, подконтрольной субъекту будет становиться уже не только простая механическая последовательность действий, но и внутренняя логика движения органов собственного тела, а в конечном счете – и внутренняя логика движения самих орудий.
Именно механистичность первоначальной интеграции разных орудий в составе одного целевого процесса показывает, что совершение этого, многое решающего, шага происходит без всякого участия даже эмбриональных форм сознания, равно как и без всякого участия каких бы то ни было внепланетных или вообще надприродных сил, дающих гипотетический первотолчок одухотворению предчеловека. Но, повторимся, именно этот шаг является решающим на пути становления качественно новых форм психики, ключевым пунктом всего антропогенетического процесса, ибо только по его совершении последний приобретает необратимый характер. Ведь разрушение целевой структуры деятельности, формирование новых потребностей, становление механизмов отчуждения продукта собственной деятельности от ее субъекта, наконец, появление первичных механизмов распределения – все это уже необратимые процессы, ибо благодаря им эволюционирующее животное оказывается просто нежизнеспособным вне какого-то сообщества. Индивид отныне может существовать только взаимодействуя с другими, такими же как он. Таким образом, дальнейший антропо – и социогенезис становятся по сути дела принудительными. А значит, принудительным становится и дальнейшее развитие самой психики индивида.
Итак, благодаря формам заместительного, моделирующего орудийный процесс, движения, собственная пластика индивида начинает кодировать в своих структурах объективные законы каких-то сложных взаимодействий окружающих его физических предметов. Собственная пластика индивида становится носителем совершенно нового массива информации об окружающем внешнем мире, которая уже выходит за рамки чисто физиологических его потребностей.
