Жизнь Дамки сложилась так причудливо и беспечно, что она не удосужилась завести себе постоянного хозяина, и, может быть, поэтому ее сердце вмещало в себе любовь к людям вообще, а не к кому-нибудь персонально. Она даже терпеливо сносила мелкие несправедливости, выпадающие на ее долю, отлично понимая, что человек может быть чем-то раздражен, озабочен и ему в данный момент не до нее. Надо было только тактично перетерпеть грубость, не навязываться, и люди опоминались. Заметила Дамка, что лучше всего иметь дело с человеком, когда он один, а не когда их много.
Каким путем ей удавалось с ходу распознавать людей, живущих именно в ее Доме отдыха? Возможно, когда-нибудь наука возьмется ответить и на этот вопрос.
Рабочий день Дамки начинался с самого раннего утра. Чуть свет она появлялась неизвестно откуда – никто не знал, где она спит, – и торопливо, озабоченно обегала свою территорию, проверяя, все ли в порядке. Если во время этой контрольной пробежки появлялся на крыльце человек, которому не спалось на новом месте, Дамка деликатно приближалась к нему, гостеприимно помахивая хвостом. Она делала это не для себя, а для него, чтобы показать ему, что он не одинок в этот ранний час.
Человек радовался собаке, присаживался подле нее на корточки и произносил какую-нибудь чепуху, вроде: – Ну, здравствуй. Барбос. Как живешь, миляга? Потом принимался слишком сильно чесать ей бок, чего, в общем, Дамка терпеть не могла – в этом месте у нее уже была натерта мозоль, – но Дамка заметила, что людям нравится делать это, и стойко переносила неприятное ощущение.
Самое хлопотливое, трудное время начиналось для нее после завтрака.
Часть отдыхающих следовало проводить к Щучьему озеру. Здесь кто-нибудь непременно бросал палку далеко в воду и требовал: – Принеси.
Или даже говорил слово, которого она толком не понимала: – Апорт!
Дамка кидалась в озеро, молотила передними лапами по воде и раз двадцать кряду приносила отдыхающим различные предметы, вероятно весьма необходимые им, потому что иначе чего ради они стали бы прибегать к Дамкиной помощи.
Люди укладывались на песок загорать, а ей некогда было разлеживаться, она спешила домой. Здесь ее уже ждали.
Новичок стоял у калитки, а кладовщик Коротков объяснял ему:
– Пойдете прямо, потом у водокачки возьмете правее, обогнете голубую дачу, подымитесь на взгорок, завернете на левую руку… Да нет, заплутаетесь, вам не запомнить. Погодите, вот Кабыздох вас проводит.
