— У нас даже нет времени, чтобы отправить ее немедля в лабораторию. Можно положить ее в морозилку?
Я вложил таблетку в маленький пластиковый мешочек для бутербродов, отсосал из него воздух, завязал и поместил в морозильник. Вакуум и холод сохранят таблетку. Надо было мне вчера так поступить.
— С чудесами покончено, — горько сказал Моррис. — Вернемся к делу. Наши сотрудники будут патрулировать подходы к бару, еще несколько человек засядут внутри. Кто именно, вам не скажут, гадайте, если есть охота. Кое-кому из ваших клиентов сегодня дадут от ворот поворот. Если они потребуют объяснений, им посоветуют следить за газетами. Надеюсь, что все это не нанесет большого ущерба вашему бизнесу.
— Напротив, мы на этом еще заработаем. Прославимся ведь. Вы и вчера так делали?
— Делали. Мы не хотели, чтобы бар был набит битком. «Монахам» могли не понравиться охотники за автографами.
— Вот почему зал вчера остался наполовину пуст.
Моррис посмотрел на часы.
— Пора открывать. Все готово?
— Сядьте у стойки, Билл. И ведите себя непринужденно, черт побери!
Луиза пошла включить свет.
Моррис уселся почти в центре. Его большая квадратная рука уцепилась за стойку.
— Еще один джин с тоником. А потом подайте мне тоник без джина.
— Хорошо.
— «Непринужденно»! Как я могу вести себя непринужденно? Фрейзер, мне пришлось сказать президенту Соединенных Штатов Америки, что если он не примет мер, наступит конец света. Мне пришлось лично сказать ему это!
— Он поверил?
— Надеюсь, что да. Он разговаривал так чертовски спокойно и ободрительно, что захотелось вопить и топать ногами. Бог мой, Фрейзер, что произойдет, если мы не сумеем построить пусковой лазер? Попробуем и не сумеем?
Я дал ему классический ответ:
— Глупость всегда заслуживает высшей меры наказания.
Моррис заорал мне в лицо:
— Будьте вы прокляты со своим высокомерием и со своими монстрами-убийцами вместе!..
Секунду спустя он вновь обрел хладнокровие.
— Не обращайте внимания, Фрейзер. Просто вы рассуждаете, как капитан звездолета.
— Как это?
— Как капитан звездолета, способный обратить Солнце в сверхновую. Вы лично здесь ни при чем. В вас говорит таблетка.
Шут его возьми, а ведь он прав! Я сердцем чуял его правоту. Таблетка повлияла на образ моего мышления. Но ведь это аморально взорвать солнце, греющее чужой мир. Или нет? Я не мог больше полагаться на собственные представления о добре и зле!
В бар вошли четверо и заняли один из больших столов. Люди Морриса? Нет, торговцы недвижимостью, решившие обмыть сделку.
