– Ах, дядя, какая ужасная палка!..
– Я нарочно выбрал потолще.
– Вы мне, наверное, что-нибудь сломали…
– Очень может быть. Я это хорошо понимаю. Ступай ложись, теперь не время говорить о делах, мы объяснимся завтра. Я на тебя не сержусь.
– И я также, дядя.
Невозможно описать, какую ночь я провел. Кусал простыню, рвал подушку, бегал по комнате с глупыми возгласами. Мне хотелось пойти убить Тривульция. Убить хотя бы для того, чтобы немного успокоиться. Только под утро я уснул, истощенный и измученный.
Проснулся очень поздно и вышел к остальным уже вечером.
Дядя улыбался с довольным видом. Эмилия опустила глаза и казалась очень заинтересованной своей работой. Естественно, я выглядел довольно глупо.
– Ну, ты можешь обнять ее и поцеловать, – громко смеясь, сказал дядя. – Дочка, дай ему обнять и поцеловать тебя. Это должно вознаградить его за то, что случилось вчера вечером.
Скромно признаюсь, что, получив позволение обнять кузину, я не думал ни о чем, кроме удовольствия, которое мне предстояло.
Я подошел. Она удивленно поглядела на меня, но не запретила себя поцеловать.
После этого дядя счел нужным оставить нас наедине и вышел, потирая руки.
Эмилия поспешно встала, схватила меня за руку и, подойдя к окну, взглянула прямо в глаза.
– О, как ты добр! Как ты добр! – весело сказала она. – Ты позволил отцу думать, что хочешь на мне жениться, чтобы отвлечь его подозрения от Тривульция.
Как это ни тяжело, но буду продолжать говорить правду, обнажая всю подлость моего сердца.
Под взглядами обольстительной кузины забылось жестокое признание, сделанное мне накануне, и я ответил:
– Я Действительно хочу на вас жениться.
– Это невозможно.
– Значит, вы меня совсем не любите?
– Нет, люблю. Но только как сестра, как кузина. Нельзя жениться, если люди играли еще детьми. Разве ты ничего не помнишь?..
Я покраснел при этом намеке. Дело в том, что прежде, во время игры, мне не раз приходилось изображать школьного учителя и наказывать маленькую девочку самым нескромным образом.
Но это не мешает любить друг друга, напротив.
Одним словом, я был готов хоть сейчас жениться на неблагодарной, если б только она дала слово, что на будущее будет мне верна… Да даже и без этого.
Но Эмилия не оставила и этой призрачной надежды.
– Забудем эти глупости, – сказала она. – Я дала слово Тривульцию уже более года назад. Он писал мне, мы с ним говорили и полюбили друг друга. Я стану госпожой Тривульций, как только позволят наши родители. А до тех пор мы рассчитываем видеться как можно чаще. И благодаря тебе это будет нетрудно.
